– Моя так называемая бывшая девушка уже успела родить двойню, а я только женюсь, – Саша, в который раз потянулся к своей черной бабочке. Он, в отличие от Виктора в день свадьбы был одет в простой черный костюм и белоснежную рубашку. Никаких тебе мундиров, регалий, взамен – главному телеканалу Грепиль было предоставлено разрешение на прямой эфир. Хоть Жанна до сих пор вздрагивала от затвора камеры.
– Это предсвадебный мандраж, милый мой, – Виктор легко приобнял его за плечи и самостоятельно поправил бабочку.
– Ты тоже боялся перед свадьбой? – спросил Александр безвольно опустив руки и став рассматривать себя в зеркале, отмечая, что его загорелая кожа сейчас кажется совершенно белой.
– Боялся? Нет. Нервничал? Да, – ответил Виктор отойдя. – Я был уверен, что моя невеста не сбежит и не отменит свадьбу. Это не в ее характере. Меня беспокоило то, что я оступлюсь, чихну когда нас будут фотографировать. Но как только нас объявили мужем и женой, все стало так легко. Даже все равно. Тем более после шутки твоей сестры.
Мужчина внимательно посмотрел на жениха: Саша вырос на его глазах; в свои двадцать шесть он обрел то, что Виктор сумел лишь в тридцать пять. Может быть, если он в этом возрасте не был таким ветреным и себялюбивым, то вокруг него уже прыгали внуки, а не единственный сын. И все было бы по – другому: не было бы дружбы с Альбертом, интересных знакомств, опыта и мудрости. И самое главное – не было бы потрясающий воспоминаний: первый поцелуй Анны, их тихие вечера в библиотеке, первые шаги Киарда и поездки за город всей семьей. «Сейчас» было бы иным. Чужим. И никто не в силах сказать насколько счастливым было бы оно.
– Мальчики, пора, – в комнату заглянула Мария, что придерживала за руку Киарда.
– Иди – ка сюда, – сказал Виктор, подхватывая сына. Мальчик звонко рассмеялся и обнял отца. Навряд ли иное «Сейчас» было бы счастливее без его смеха.
31.10.2012
С Днем Рождения!
Не могу поверить, что тебе тридцать три!
С любовью, К.
6.11.2012
Тридцать шесть! Интересно: помещаются ли свечи на твоем торте?
A.P.
Она любила эту старую придворцовую церковь, которую начал восстанавливать еще Альберт, а закончила она. Здание было очень старым, каменные своды были старше монархии Грепиль и какая-то странная добрая атмосфера, наполнявшая здешний воздух, тянула ее душу сюда. Просто посидеть и поразмышлять в тишине, наблюдая как гаснут свечи, словно жизни.
– Я слышала вы не особо довольны мной, святой отец, – княгиня подсела на скамью к старому приходскому священнику, что как свеча уже догорал свои последние часы. Этот человек знал множество тайн и с ним уходило полчище ответов и мировых сенсаций: он крестил Анну и отпевал ее дочь, причащал ее сына и молился за Альберта. А еще отец Кристоф был умнейшим человеком, из всех которого знала Анна, чутким с любящим сердцем – именно он своей верой и надеждой пошатнул ее жизненные устои, благодаря нему она начала немного верить, хотя бы в успокоение души. Но с этой всей добротой бродила рядом и хитрость.
– Ваше Святейшество, – голос старика был словно скрип. Вместо него говорило эхо времени и опыта. – Не я сужу вас, а Господь Бог.
– И что на этот раз ему не по душе? – с легкой издевкой спросила княгиня, отлично зная, какова сила за церковью в этой стране и посему не желая терять поддержку.
– Вы не возлюбливаете ближних, ущемляете их, сколько бы сердца страждущие не просили вас о послаблении.
– Отец Кристоф, – мягко начала Анна, стараясь не сорваться. В последнее время эти оппозиционеры постоянно попрекали ее в ограничении свобод иноверцев. Эти наивные глупцы, энтузиасты, идеалисты и прочие идиоты, что верили в ласковые сказочки о несчастных беженцах, которые хотят лишь мира. Конечно, хотят. Но не думают ассимилироваться. А что следующее? Запретить свинину в школе или понаставить везде Будд? – К чему вы клоните? Будьте уж конкретны, мы знаем друг друга много лет. О ком просили замолвить словечко?
Старик усмехнулся. Он был хитер, потрясающе хитер. Без этой способности он точно бы не смог забраться на такую высоту – быть духовником самой княжеской семьи, дальше только Папа Римский.
– Есть один мусульманин, семейный человек и давно ждет разрешения на въезд, – отец Кристоф медленно перебирал четки в руках, преданно смотря на алтарь перед собой. – Он хороший, образованный инженер, которого бы с радостью приняла одна из наших компаний.