– Мам, – потянул неуверенно Киард, стараясь не смотреть на нее. – Почему у вас с папой только я?
Анна чуть не спотыкнулась о несуществующий камень. Мысли судорожно начали бегать в голове, сталкиваясь друг с другом, не позволяя найти нужный ответ.
– Потому что, – вздохнув, она все же решила сказать ему правду. Еще бы не забить сообщить Виктору, что их сынов вырос для неудобных вопросов. – У нас не получалось очень долго завести малыша. Тело человека очень сложный механизм. У меня он сломан и даже то, что ты появился на свет, для нас с папой дар Господа.
– И ты из – за этого грустишь иногда? – чуть склонив голову, спросил мальчик, ветер играл с его черными как смоль волосами. Ее маленький худощавый сын до боли сейчас напоминал одного известного литературного персонажа. Не хватало только очков.
– Я грущу о много, – Анна прижала его к себе и поцеловала в макушку. – О том, что не смогла дать тебе братика или сестричку, о том, что ты приболел или твой папа, о том, что твоя тетя Жанна вредная или то, что на завтрак нельзя шоколадный торт. Или что Хезер меня отругала.
– Но как она может отругать тебя? – воскликнул ее сын, резко подняв голову, но, не вырываясь из объятий. – Ты же княгиня!
– Ты Хезер видел? – засмеялась Анна, постоянно забывая, что Хезер старше ее всего на пятнадцать лет. – Сколько лет мне не было, я всегда буду бояться ее.
Киард звонко засмеялся, совершенно не понимая, как добрая Хезер может ругать маму и как дядя Саша на полном серьезе ее боится. Это ведь глупость! Хезер всегда рядом, дает ему вкусности и сидит с ним, когда взрослые заняты, а гувернера нет. Хвалит его перед родителями и смеется над его шутками. Просто мамочка что-то в детстве сделала нехорошее вот и Хезер все еще сердится.
– Ты еще не замерз? – спросила Анна у сына, взяв с вои руки его ладошки без рукавиц. Ее хорошенький мальчик – ангел, как бы она жила без него?
– Нет, – покачала головой Киард. – Но я хочу есть.
Женщина улыбнувшись, поцеловала его в щеку. И куда в него столько влезает?
25.12.2016
С Новым годом и Рождеством
Императорская семья
31.12.2016
С Новым годом!
Полиньяк
Глава 21
Однажды в ее истории уже было сказано, что неделя – это маленькая жизнь. Те месяцы сумасшествия и безрассудства рядом с Куроки, как считала лишь она, остались в ее памяти светлыми деньками, в которых позабылись ссоры и недомолвки, оставив в воспоминаниях лишь самое лучшее и верное.
И сейчас, находясь в самолете, по пути на празднование сорокалетия Куроки Анна могла себе позволить немного прошлого, что открывало перед ней свои величественные двери. Там был май двухтысячного, последний день «незнания» в январе двухтысячи первого, а если пройти еще, то можно «найти» вечер их десятилетнего юбилея.
Но она все же решила выбрать последний день римских каникул, всполохом ощутив тот поцелуй в самолете Варшава – Рим. А еще Анна могла вспомнить, как за день до отъезда они с Куроки сильно поругались и она умудрилась так хлопнуть дверью, что заел замок и они, в ожидании служащих, целый час разговаривали через закрытую дверь, не смущаясь окружающих.
И может быть они слишком много говорили друг с другом, не уподобляясь другим нормальным влюбленным парам. Но если бы они переспали в те римские каникулы было бы им хоть на каплю легче? Смогла бы Анна так спокойно заводить новые романы, подавляя свой первичный интерес к Куроки? Сумел бы он просто смотреть в глаза Соре? Хотя… Смотрел же он в глаза княжны, зная, что все уже предрешено.
И все же интересная штука жизнь.
Перед выходом она вновь проверила сохранность документов и билета: до сих пор ее мучили сомнения насчет вседозволенности ее монаршего иммунитета. Завтра днем прилет в Грепиль с пересадкой в Париже, а до этого можно еще многое успеть. Вот только что? Признаться в чувствах едва знакомому человеку? Он же не такой как она: в ней отсутствует то бешеное пламя и чувства холодны. Анна сама себя вырастила, прежде всего, расчетливой, верной лишь самой себе. Тем более после стольких прочитанных книг, повествующих о том, к чему ведет вся эта безрассудность.
– «Анна и Король», – щелкнув пальцами, прервал ее размышления Куроки, сидящий рядом за столиком в этом переполненном кафе, на одной из многочисленных улочек Рима.