А тем временем у нас ходят слухи…
A.P.
Анна положила свои черные перчатки на столик у входной двери загородного дома. Первого мая она вернулась из Франции, куда ездила к «своему маленькому принцу». Прошло двадцать пять лет, а она все еще помнит те переполняющие чувства восторга, что нахлынули на нее на том концерте в «Олимпии». Двадцать пять лет, а кажется всего год: на встрече все те же лица, белые розы и грустные улыбки и трепетное восхищение, что она тоже пришла вместе с ними скорбеть. А княгиня виделась с ним лично всего раз, благодаря своему положению, смогла встретиться за сценой, представиться ему, пожать руку и чуть ли не сказать, что влюблена. Она до сих пор чувствовала его свет. Любит. И никогда не пишет конца историям, как «завещал» он.
Иногда ей казалось, что эти чувства неправильные, хоть они и были чисто платонические, без всякого сексуального подтекста и желаний. Но все же они были. К малознакомому, далекому человеку, чья душа все еще жила в песнях.
Княгиня вошла в свой рабочий кабинет и подошла прямиком к книжной полке: там, во втором ряду, между толстыми книгами лежал конверт средних размеров, а в нем так и не отправленные письма, написанные в самые темные и тяжелые моменты ее жизни. Она никогда не перечитывала их, лишь смотрела на даты и даже от них у нее сдавливало душу камнем, взявшимся неизвестно откуда.
Анна села за стол, не такой массивный и старый, как во дворце, но столь же значимый – его ей подарила Кэмерон, первый редактор, за год до своей смерти.
Женщина достала лист бумаги с просто шариковой ручкой, занесла руку, уже готовая начать писать. Правда о чем?
О том, что ее снова беспокоит состояние здоровья ее мужа? О том, что она понимает его возраст, но сейчас не девятнадцатый век, и есть медицина. Но все происходящее действительно ее пугало: она не готова потерять еще одного близкого человека. Виктор был необходим ей как воздух. Он был ее константой. Она не сможет без него жить. От этого болело и без того хилое сердце. Как же она ненавидела быть слабой и беспомощной, прямо как в двухтысячи девятом году. В те дни она почти каждый день писала письма своему «ангелу» и отчаянно сжигала их в камине, словно это могло забрать ее боль и страх.
Все неумолимо движется по кругу.
Ей бы бояться будущего своего сына, но она была уверена, что Хикари, окончив университет, переберется в Грепиль; первое время поживет в съемной квартире, сдаст экзамены на гражданство, как она сама решила, и в декабре выйдет из главного собора Грепиль княжной.
И все это будет великолепно, сказочно и счастливо. Вокруг будут цветы, улыбки, фотовспышки. Умиление и вздохи от невероятной красоты брачующейся пары. Они с Виктором, Куроки с Сорой будут сидеть в первом ряду и стараться не плакать от счастья. А уж вечером устроят потрясающий бал – прием, на котором Саша с Жанной покажут, как нужно танцевать, а Такэо смирившись и смилостивившись, будет весь вечер развлекать лишь свою невесту.
Все у них будет хорошо. Нужно просто верить в это всем сердцем.
Анна посмотрела на настенные часы, подаренные родителями Виктора, которые никогда не жаловали их своим визитом. Было уже восемь вечера, значит лучше ей остаться в этом доме воспоминаний, что не только хранил их, но и щедро раздавал.
25.12.2032
С Рождеством!
Императорский дом
31.12.2032
С Новым годом!
Полиньяк
Минутная стрелка часов, подаренных еще родителям Куроки, бесчестно заставляла этот длинный день близиться к концу. Вчера Такэо сочетался священными узами брака с Касуми, оставив своим родителям гору поздравлений со всего мира, в том числе были и отчаянные проклятья в адрес принца от бывших пассий.
Сора отложила очередное письмо и посмотрела на мужа, что сидел перед ней. Куроки, как и она, усталям взглядом проводил по строчкам поздравлений от «самых близких», затем из специальной стопки бумаг брал бланк благодарственного письма и от руки писал пару стандартных фраз, ставил печать – все то же делала его жена. Глупое, по мнению императора, занятие, достойное секретаря, занимавшее безумно много времени, но такова была традиция.
– Думаешь, он будет счастлив? – тихо спросила Сора. Сегодня она явственно сознала, что в этом дворце они остались совершенно одни. Так пусто и непривычно, словно в прошлом, когда погибли родители Куроки. Стены будто раздвинулись, делая помещения еще больше и безлюднее.