– Вообще я думала ты позвал меня, чтобы расспросить об Анне, – Сакура вновь откинулась на спинку кресла. Отчего вспомнился год, кажется двухтысячи второй, когда она примчалась в Грепиль за спасением. Тогда Сакура не понимала княжну, ни ее поступков, ни того, что можно спокойно любить на расстоянии. Хотя нет. Анна утверждала, что это конец и дальше «все будет хорошо». Говорила одно, а делала другое, прямо, как и Сакура.
– Мы с ней только вчера разговаривали, – отмахнулся император, до сих пор чувствуя некое смущение, когда сестра заговаривала с ним об Анне.
– Да и она о тебе почти не спрашивала, – решила уколоть его сестрица. – Все о Соре, Такэо и остальных. Можно подумать…
– Что мы отдалились? – продолжил за Сакуру Куроки, рассматривая обшивку дивана, что стоял около ее кресла. – Возможно это так. Особенно после смерти Виктора. Но… Ведь мы никогда не были особенно близки. Иногда мне казалось, что все чувства, весь наш роман, происходит лишь в наших головах и из – за бунтарства. Но нам обоим это нравилось.
– Главное что нравилось, – подытожила женщина напротив, ощущая, что брат темнит.
– Слишком много изменилось. Может быть, мы повзрослели и осознали ценность того, что находилось рядом, – пожал плечами Куроки, переводя взгляд на книжный шкаф, на бархатные шкоты, цвета шоколада. Сколько им лет? Их покупала Сора, да? Сакура внимательно проследила за его взглядом в надежде наконец-то разгадать своего брата. Но это было невозможно, ведь он и себя полностью не понимал.
– Я все еще люблю ее. Люблю и Сору, – вздохнув, продолжил старый мужчина, спустя тягучие пару секунд молчания. – Но… я жил с Сорой. Рос с ней, изменялся. Рядом, бок обок. А Анна так и осталась в дивном прошлом, на встрече у Уильяма. Я вижу, что она изменилась, но сердце любит ту девушку, что была такой же чужой на том празднике жизни и я не могу стереть это. Забыть.
Мужчина, усмехнувшись, посмотрел на свое обручальное кольцо, немного потускневшего за время. Нужно отдать Соре на чистку.
– Сердце все еще любит и жаждет внимания двадцатилетней девушки с широко распахнутыми глазами, со странным роск… белкранским акцентом.
– А тебе от этого не бывает страшно? – Сакура протянулась к нему и взяла за руку.
– Конечно, страшно, – слабо улыбнулся тот, разглядывая цветочный орнамент платья сестры и избегая ее взгляда. – Ощущение, что я что-то упускаю.
Вот и ее в это сентябрьское утро мучило чувство утраты. Одевшись, поев и выпив все прописанные витамины, Анна спустилась вниз, кутаясь в связанную Хикари шаль. Прошла сквозь отцветший сад, осторожно открыла калитку, ведущую в пункт назначения, спрятанный за парочкой дубов и сосен, совершенно непригодных для этой местности. Дорожка из гравия привела ее прямо к центральному постаменту с гербом Грепиль – здесь был похоронен отец Альберта, но женщина, не останавливаясь, свернула влево, туда, где ждали ее любимые.
Виктора похоронили рядом с кустом роз, по другую сторону от их ангелочка. Установили маленькую одноместную скамеечку, специально для Анны, что любила разговаривать с мужем. Женщина тяжело опустилась, отметив, что на могилу дочери кто-то положил новые цветы. Скорее всего, Хезер или Жанна.
– Представляешь, – Анна и сама удивилась, как хрипло по – старчески звучал ее голос. – Сегодня нашей Роуз исполнилось тридцать пять.
Женщина закрыла глаза, стараясь успокоить сердце и не смотреть на ту единственную дату на надгробии дочери. Но, прошлое и не думало отпускать, постоянно напоминая о Розе. Женщина видела образ своей дочери в Грейс, в Клеменс и даже Од, в остальных юных девочках, встречавшихся ей на пути. Это было нелегко. Ведь она даже не видела тельца ее малютки – Виктор запретил. Но он был прав, она бы не пережила. Но сердце. То, что она не могла представить какой Роуз была бы в десять лет, в пятнадцать, какого цвета были бы ее волосы – это сдавливало сердце изнутри.
Женщина открыла глаза, силой воли заставляя себя, перевести взгляд на могилу мужа.
– А ты уже старик, – слеза, внезапно появившаяся в глазах, решила, осталась в уголках. – Семьдесят пять. Мама свои восемьдесят пять праздновала с размахом, видел бы ты салют. Клеменс испугалась и спряталась под стол. Давно я так не смеялась. Представляешь у нас два внука, а еще есть Од. И каждый из них похож на тебя. А Гай-то. Мне всегда казалось, что у твоего отца была капля азиатской крови.
Анна медленно встала и подошла к кусту. Все еще единственному кусту роз, растущему на территории дворца. Женщина протянула руку и потрясла его, скидывая вниз пожелтевшие лепестки отцветшего растения. Она ненавидела это увядание.