– Ха! – фыркнула девушка и отпила чуть – чуть ледяного сока. – Вы все мужчину одинаковые, когда дело доходит до ваших природных потребностей.
– Ты тоже вступила в партию феминисток? – Куроки откинул с глаз челку и посмотрел на собеседницу, та очаровательно улыбалась проходившему мимо юноше.
– Нет, прости, – отвлекшись, Анна все же взяла вилку. – Я потеряла свое заявление. Да и боюсь меня не примут. Я поддалась твоим замашкам и уже третий день прохлаждаюсь в Риме, вместо того чтобы сидеть за учебниками.
– Я всего лишь человек, – знал бы он, что через несколько месяцев эти фразу и истраченные в пустую минуты, он будет считать самыми дорогими. Но Куроки не догадывался и просто наслаждался интересной беседой между двумя равными людьми.
– Знаешь, – где-то спустя десять минут молчания, задумчиво произнесла Анна, отпив уже потеплевший напиток. – Альберт посоветовал поменьше интересоваться Англией.
– Не догадываешься почему
– Конечно, знаю, – пошла плечами девушка и чуть надула губы. – Просто зная, что я всегда буду любить Белкрану, он думает, что мое увлечение Англией не оставит место для Грепиль.
– Но ты же любишь свой новый дом, язык и культуру. – Куроки положил свою руку на ее. – Ты стала одна выходить в народ, общаться с ними на французском. И довольно неплохом, разве газеты попрекают тебя? Нет.
– Спасибо за поднятие самооценки, – она на секунду замолчала, а затем чертики в ее глазах начали пугать собеседника. – Тут неподалеку есть старенький кинотеатр…
–только не говори, что этот ужасный фильм все еще показывают в нем, – взмолился Куроки, отодвигаясь от девушки напротив. – Как ты его можешь смотреть. Который раз? Пятый? Шестой?
Анна, скривив нос, отвернулась от него – пройдут годы, а она все еще будет любить этот фильм.
– Джеймс Кэмерон обязан тебе как минимум личную благодарность, – юноша легонько дернул ее за прядь собранных в хвост волос. – Мы сходим на него и это будет моей первой и последней уступкой.
Он поцеловал ее в щеку и зашел вовнутрь кафе, дабы заказать мороженного.
Первая и последняя уступка, – какая ложь. Когда действительно любишь человека ты потакаешь ему, даришь тепло и хочешь окружить его своей заботой.
Она любила двоих, хоть поначалу это и беспокоило. Виктор и Куроки были разными, в корне непохожими, но такими притягательными и обладающими таким нужным качеством – рядом с ними Анна спокойно могла быть собой, со своими причудами и недостатками. Например, она смогла заставить Виктора съездить с ней во Францию на концерт талантливого паренька, что оккупировал ее сердце, приняв участие в музыкальном телешоу. Куроки же спокойно переносил выставки Ван Гога, от которых мутило ее супруга.
Они оба были великолепны и любимы, вот только Анна никогда не испытывала сильного влечения к телу Куроки и поэтому так легко и непринужденно могла идти с ним под руку или поправлять его волосы. Никто не догадывался, что он был для нее любимым бесполым человеком, которого хотелось лишь обнять и рассмешить.
Она обожала выездные собрания – это означало, что она приезжает в парламент, а не они к ней. Это означало, что в нужный момент ее секретарь подходил к ней с бумагами, показывал их, она хмурила лоб и серьезно рассматривала их, потом просила прощения и покидала этот балаган. Ей нравилось обсуждать, находить решения проблемы, ведь она любила свое княжество и хотела передать своему наследнику его в хорошем состоянии. Она ничего не загубит, будет осторожной и размеренной, завершит все реформы Альберта и засеет поле для новых, для своего приемника. Сейчас вот она думала, что объединить комитет по этике и культуре была плохая идея – поодиночке она справлялась с потоком информации, но сейчас они были просто неуправляемые, особенно в связи с ожиданием отказа постройки храмов других религий, запрета на хиджабы и госучреждениях – все то чего добился Альберт, когда «поймал волну» о 9/11. Теперь эти глупцы успокоились и решили продолжить прививать всем ценности, привезенные с далекой земли. Это не их жизнь, устои и правила. Они католики от мозга костей и она не собиралась прогибаться под чужие интересы, не предаст то во что верил Альберт и его предшественники. Она выдержит, не сломается под напором и не будет «двигаться вперед в глобализацию». Спасибо, она со своей страной останется в тихом и мирном средневековье с католическим храмом во главе. И у этого государства целая улица порочных казино на побережье Галифора.