Юлька с удивлением посмотрела на нее, готовая прыснуть.
— Поживешь с мое, узнаешь, почем фунт лиха, — вздохнула Алевтина.
Раскрасневшись от выпитого чая, до которого, видать, была большая охотница, она стала прибирать со стола.
Заниматься Юльке уже не хотелось. Она набросила на плечи жакетик и вышла на улицу. Стояла теплая майская ночь. Таинственно шелестели тополя. У забора целовалась парочка. Далеко за домами слышался шум поезда, вскоре и он затих.
Пройдясь вдоль палисадника, Юлька вернулась в дом.
Алевтина, сидя за столом, вязала кружева. Белые, видать, подвенечные и, может, кому по заказу.
— Нагулялась? — добродушно сказала она. — Ишь, щеки-то раскраснелись. — И неожиданно, не отрываясь от вязания, добавила: — В молодости я страсть как любила целоваться.
Она отложила кружева, мечтательно улыбнулась:
— Ох-хо-хо! Пролетели мои молодые годочки. — И тут же, взглянув на будильник, зевнула, лениво потягиваясь: — Смотри-ка ты, первый час. Как время-то идет. Завтра опять в поездку.
Вскоре она мерно посапывала на своих пуховиках.
Глава шестая
Пологий песчаный берег с легким шелестом леса, с волейболистами на отмели медленно уходил назад и вправо. Он словно поворачивался к Юльке другой, незнакомой еще стороной. И только тут она поняла, что течение здесь действительно сильное, как крикнула ей вдогонку Наташа.
Да, оно не быстрое, а сильное. И таким оно было не только у острова. Везде — во всю ширину реки до самой кромки другого берега, над которым в разноцветных крошечных кубиках домов сверкали в лучах полуденного солнца стекла окон.
Всего два часа назад Юлька вместе со всеми деповскими садилась на теплоход.
Сеня Лебедев много раз собирался организовать выезд на левый берег и наконец организовал. А погода эти дни стояла таская хорошая, что поехали почти все — и Быстров, и парторг Шлыков, и ремонтники во главе с Бондаренко и его женою Горпиной и с внуком их, и девчата из промывочного. Здесь были и Цыганков, и Куракин, и Жорка, и Зинка, и Андрей, и Наташа, и Мишка Егоров.
Пока теплоход пересекал Амур, Егоров стоял в стороне один, держась за поручни. Он не примкнул ни к одной из компаний, которые тотчас возникли на палубе, едва убрали сходни. Но ни для кого не было секретом, что присутствует он здесь исключительно из-за Наташи Березиной.
Когда теплоход острым носом уткнулся в песок левого берега и пассажиры хлынули к сходням, Егоров оказался рядом с Наташей. Так они и пошли вместе, отстав от всех, не прикасаясь друг к другу и не разговаривая. Наташа глядела себе под ноги и изредка помахивала зажатой в руке алой косынкой.
Получилось так, что Егоров, Наташа и Юлька — третий лишний — расположились возле семейного костра Бондаренко. А по берегу задымило множество других костров.
Вода мягко и властно охватывала тело. Юлька видела свои руки и ощущала тревожный холод глубины.
«Ничего, еще немного и поверну к берегу». Она лежала на воде, вытянув руки, едва шевеля ногами. Через несколько секунд она действительно повернула к берегу, гребла сильно и размеренно. Но берег не приближался, течение несло ее дальше, река даже не почувствовала ее усилий.
Людей на берегу Юлька уже не видела. Только над тем местом, где она бежала к воде, вверх и вниз летала черная горошинка волейбольного мяча. Чуть повыше кромки леса он на мгновение застывал в воздухе и медленно падал вниз.
Юлька поняла, что ее относит на середину реки, и ей сразу стало не по себе. Вода, ласково принявшая десять минут назад ее опаленное солнцем тело, показалась теперь тяжелой и вязкой. Совсем рядом был стрежень.
Опасность заставила Юльку подобраться. «Так у меня ничего не выйдет», — подумала она, заставляя себя успокоиться. Никаких сил не хватит, если плыть навстречу течению. В лучшем случае можно держаться на одном месте, пока хватит сил. Юлька повернулась так, чтобы течение било ей в бок, — река легко понесла ее вдоль берега. Было страшно смотреть, как ее относит все дальше от лагеря, и в то же время это было единственно правильное решение. Она плыла и отдыхала, поворачиваясь на спину и глядя в насыщенное солнцем небо с редкими синеватыми волокнами облаков. Расстояние между нею и берегом, подмытым местами, с грудами прошлогоднего плавника, сокращалось так медленно, что Юльке показалось, будто никогда она уже не сможет приблизиться к нему. Сердце замерло от страха, она отчаянно забарахталась, безрассудно растрачивая последние силы…
Она хотела крикнуть, но не смогла разжать рта. Юлька читала, что в такое мгновение перед человеком проходит вся его жизнь, вспоминаются дорогие лица. Ничего этого с ней не произошло. Отяжелевшая, полузахлебнувшаяся, она бессмысленно загребала воду непослушными руками. И вдруг увидела, что ее несет на косу. Нужно продержаться еще минуту, две…