— Гасила, да не догасила! Кругом трава сухая, туда-сюда, а рядом линия. Хорошо — дымок заметил.
— Извините. Я пить хотела…
Старик поглядел на Юльку и, подхватив узел с чемоданом, решительно сказал:
— Пойдем. Чаем тебя напою. С лимонником. Пойдем, пойдем, — повторил он. И, не оглядываясь, пошел вдоль насыпи.
Юлька прошла с ним метров сто по линии. Потом они свернули направо к небольшому рубленому домику.
У калитки на Юльку кинулась лохматая с куцым хвостом дворняжка.
— Казбек, назад! — сурово прикрикнул стрелочник и объяснил: — Не бойся, он не кусается.
В домике у старика все сияло: и крашенный светлой охрой пол, и беленые стены, и невысокий буфет с резной отделкой. И даже фотографии на стенах и те выглядели необычно: они были вделаны в тонкие овальные срезы берез.
— Раздевайся, проходи, — сказал старик. — Грешно со старым чайку не попить… И мне веселее будет. Ну, чего ты? Каллистратыч я, может, слыхала? Давно в этих местах работаю.
Юлька сняла пальто и косынку, прошла в комнату. «Теоретическая механика», «Сопромат», — машинально прочла она, глядя на книжную полку.
— Внучек мой инженером хочет стать, — принялся объяснять Каллистратыч. — Когда в армию уходил, учебу в институте бросил, а вернулся, так третий курс одним махом. — Старик запнулся: — эстерном… Сменится на работе, на мотоцикл — и ко мне. Тихо тут, сиди занимайся, а устал — ружьишко за плечо и айда в тайгу.
Разговаривая, он успел поставить на плиту чайник, сходить за перегородку и принести тарелку с ломтиками сала и холодным мясом, миску с солеными груздями, чашки, блюдца, бутыль с лимонником, березовый туесок с медом.
Скоро на плите зафыркал чайник. Старик уселся напротив Юльки и стал разливать по чашкам густой вишневого цвета сок лимонника. Потом подлил кипятку. Юлька отпила глоток.
— Что, может, медку добавить? — спросил старик. — Не стесняйся. — И он сам щедро положил ей меду. — Сальце ешь, буженину. Из дикого кабана готовлена. Андрюха подстрелил. — Старик прихлебнул из блюдца и спросил: — Зовут-то тебя как?
— Юлька… Гранина, — смущаясь под его пристальным взглядом, ответила Юлька.
— И чем ты, Юлька, занимаешься, окромя туризма?
Юлька назвала свою специальность. Старик довольно кивнул:
— Подходяще. Правда, не похожа ты на токаря, щуплая, хоть и под мальчишку острижена. А куда же ты следуешь, Юлька?
— Уволилась я.
— Уволилась?.. Почто?
Юлька пожала плечами и промолчала.
Старик больше не спрашивал.
За окном застрекотал мотоцикл.
— Андрюха, — обрадовался Каллистратыч.
В дом вошел высокий, лет двадцати трех парень в коричневой куртке, с гладко зачесанными назад темными волосами. «Да это же Андрей Малахов, токарь-расточник, за которым Зинка бегает. Вот попалась!» — ахнула Юлька и торопливо встала из-за стола.
— Спасибо вам за привет, за угощение. Я пойду.
Андрей узнал ее.
— Вот, оказывается, где ты, у моего деда в гостях! Ну и наделала переполоху. Наташа Березина всех на ноги подняла. Жорку Бармашова ругает вовсю. А «колючку» сняли.
— Сняли? — на глаза Юльки навернулись слезы. — Опозорили, а потом сняли.
— Не так все страшно, — улыбнулся Андрей, и от этой улыбки смуглое лицо его сделалось простым и приветливым.
— Ведь я же совсем не виновата, — сказала Юлька. Ей очень хотелось, чтобы Малахов поверил ей. Перескакивая с одного на другое, она принялась рассказывать. Андрей не перебивал, и Юлька впервые за эти дни выговорилась до конца. Она даже успела всплакнуть и, смешно швыркая носом, вспомнила и про сломанные резцы, и про болты со шпильками. Худенькая, ожесточенная, с припухшими полудетскими губами, она сейчас выглядела моложе даже своих семнадцати.
— Вот она, история-то, — задумчиво протянул Каллистратыч, когда Юлька замолчала. — Не одна, стало быть, у тебя причина. Но ты, девка, духом не падай. Садись-ка на мотоцикл и с Андреем — обратно. Там сама разберешься!
Андрей разочарованно посмотрел в окно, но согласился:
— Что ж, можно, пока не стемнело.
Юлька впервые ехала на мотоцикле. От быстрой езды у нее захватывало дух, она крепко держалась за плечи Андрея, обтянутые кожаной курткой, и все время видела его руки. Без перчаток, сильные, загорелые, они удобно лежали на руле.
От встречного ветра у Юльки мерзли колени и лоб, она старалась спрятаться за спину Андрея, а он даже ни разу не отвернул от ветра лицо.
Быстрая езда, стремительно несущаяся навстречу дорога, и этот холод, и то, что она уже выговорилась впервые и до конца, и то, что она наплакалась, — все это как-то отодвинуло Юлькину обиду.