— Бежать? — Павел погрозил Лазареву своей ложкой. — Бежать легче всего. Что ж, хороших людей на заводе нет?
— Поели бы сначала, — вмешалась Зина. — Вечно ты, Павел, о делах!
Но, взявшись за ложку, Лазарев снова с горечью заговорил о Бойко.
Игорь, сидевший рядом со мной, вдруг подтолкнул меня локтем.
— Возьми-ка! — шепнул он. — Я уж моргаю тебе, моргаю!
Он сунул мне в карман брюк вчетверо сложенный листок бумаги. Письмо? Да, письмо. Я тихонько развернул листок.
«Леша, я очень соскучилась по тебе…»
В комнате словно светлей стало. И что говорили за столом, я уже не слышал.
«Леша! — писала Тоня. — Я во многом виню себя… Зачем я пришла тогда на Ангару? Надо было просто разнять вас „маленьких“ после ссоры, и все. А теперь еще новый конфуз с Вовкой! Игорь расскажет… Нашему Максиму Петровичу достается. А Ковборин изругал наш класс. Вы, говорит, „имперфектус“ (то есть несовершенные существа!). Представляешь? Поправляйся скорее и приходи».
И подписалась: «Кочка».
Кочка… Так переделали ребята на свой лад фамилию Тони еще в четвертом классе. Тоня Кочкина была тогда совсем маленькая. На коротенькой косичке у нее болтался пышный бант. Я дергал за кончик ленты, бант распускался. Тоня плакала, а я хохотал на весь класс.
Да, но что же это за новая история с Вовкой? Я стал шепотом расспрашивать Игоря.
— Не история, а фантастика, — громко ответил Игорь. — Он чуть не сбежал с летчиками на Чукотку…
— Чего, чего? — насторожилась Зина. — Кто это?
— А вы разве не знаете? — Игорь отодвинул пустую тарелку. — Весь город говорит о нашем Вовке Челюскинце. Значит, забрался Вовка в хвост самолета, где багаж, и сидит ни жив ни мертв, ждет отлета. Думает: «Уж в воздухе-то не выбросят!» А штурман его цап-царап — и к милиционеру. Что тут было!
— Он же говорил, будто летчики знакомые! — удивился я.
— Так это ведь не в кино пригласить — полет в Арктику!
— Ну и дела! — всплеснула руками Зина. — У него, видно, родителей нет?
— Есть и отец и мать, — ответил я. — Отец каменщиком на заводе работает.
— Значит, проглядели сыночка!.. — сердилась Зина. — Пойду-ка я лучше чай налаживать, чем такое слушать!
— Проглядели? Почему проглядели? — обиделся я за Вовку. — Он же не зря, не по-пустому…
Зина остановилась у двери, покачала головой и вышла в кухню.
— Все равно, — ответил как бы за нее Лазарев, — все равно, он вроде авантюрист. Ишь ты, бежать из дому!
— «Авантюрист»! — засмеялся Павел, вставая из-за стола. — А те, кто с завода бегут?
— Ишь, как подвел, Павел Семеныч! — Лазарев скосил глаза на нас. — У меня причина на то есть…
Я почувствовал, что ему неловко, и сказал Игорю:
— Давай займемся приемником.
Мы отошли к окну, но невольно прислушивались к разговору за столом.
— Ну и у парня причина была, — закуривая, спокойно говорил Павел. — На Чукотку спасать челюскинцев… Вон ребята-то знают. Ты скажи мне, Василий, хочешь настоящим металлистом стать? Например, токарем, а?
— Что вы, Павел Семеныч! Смеетесь! Когда я смотрю, какие вы вещички на станке работаете, у меня аж нутро жжет.
— Завидуешь?
— Завидую. Только не суметь мне этого!
— Почему же?
— Вы у нас знаменитый человек на заводе, первый токарь механического цеха, а я что… Прямо от плуга.
Павел расстегнул воротник рубахи, сгреб руку Василия и просунул ее за рубашку к лопатке:
— Чуешь? Рубец на спине. А под ним, внутри, — пуля-стервятка. Колчаковец засадил, не вытащишь… Так вот, я с гражданки прямо на завод подался. Пять лет грузы таскал, как ты. А потом — в токаря. Понял?
— Понять-то понял, да ведь семья подмоги требует, Павел Семеныч. Ваньку в люди выводить надо.
— Вот упрямый человек! — уже горячился брат. — Понимаю, что из грузчиков в ученики переходить не денежно. Да ведь я сам учить тебя стану, как когда-то меня Петрович. — Павел встал и прошелся по комнате. — Слыхал о Петровиче? Старик такой у нас в цехе. Бывший токарь. Когда-то с нашим отцом на сходки хаживал…
Пока у Лазарева с Павлом шел этот разговор, мы с Игорем всё возились с приемником. Я еще раз проверил батарею, схему присоединения аппаратуры. Все, кажется, было на месте.
— А ну, попробуем! — предложил я Игорю.
Установив приемник на табурете, мы присоединили к клеммам антенну, потом «землю» — кусок ржавой проволоки, уходящей наружу сквозь отверстие в оконных рамах, — и, волнуясь, принялись за настройку. Игорь то и дело смахивал со лба пот, щупал руками обмотку, проводнички, зажимы. Но двухламповый молчал.