Третье.
Практически ВСЕ перечисленные в приказе пороки действительно проявились с первых же дней Великой Отечественной войны. Во всей вопиющей красе, так сказать.
И именно эта война подтвердила справедливость каждого слова этого беспощадно точного приказа.
Так что, давайте забудем наконец о песнях про непобедимую и легендарную.
Потому что вот это и была та самая Рабоче–Крестьянская Красная Армия.
Образца 1939 года.
Такая, какой она выглядела не с плакатов или поэтических страниц, а со страниц служебных документов, имеющих гриф «секретно».
Сталин, конечно же, читал эти приказы Ворошилова. И это, как минимум. Наверняка читал он и многое другое из того, о чём мы сегодня и не подозреваем. И силу Красной Армии оценивал, конечно, не по песне «Три танкиста…»
Преувеличивал эту силу, как это выяснилось вскоре, в Финскую уже войну, но преувеличивал, скорее, с позиции технократа. Он был твёрдо убеждён, что «будущая война будет войной моторов». И считал, в общем‑то правильно, с одной стороны. Но и абсолютизировал, конечно, эту свою формулу. Поэтому, уделяя огромное внимание оснащению армии новейшим вооружением, полагал, судя по всему, что эти самые вооружения смогут возместить, до определённой степени, недостаточную выучку войск.
Это с одной стороны.
Но вот, с другой…
Нельзя забывать о том, что Сталин был, в первую очередь, управленцем высокого уровня. Поэтому, должен был понимать значение низкого уровня именно штабной работы для управления войсками, а значит, и для боеготовности армии.
***
Несколько лет назад я увидел случайно на канале «Культура» интересную передачу. Замечательный актёр Евгений Яковлевич Весник рассказывал о разных историях, приключившихся с ним и его знакомыми. Рассказал он, в числе прочих, и такую.
Где‑то в шестидесятые годы ехал он в одном поезде с маршалом Тимошенко. Знаменитый маршал, узнав, что в поезде едет известный артист, пригласил его посидеть у себя в купе. Они и посидели. Судя по всему, хорошо и душевно.
Надо сказать, что Евгений Яковлевич воевал в корпусной артиллерии, так что о войне знал не понаслышке. Поэтому разговор получился интересный. В числе прочего, задал он маршалу такой вопрос.
«Товарищ маршал, а ведь немцы были намного сильнее нас. Как же так получилось, что мы войну всё‑таки выиграли?»
На что маршал, помолчав, ответил: «А хрен его знает».
За буквальную дословность последних слов о пресловутом овоще я не ручаюсь, тем более, что произносились они, повторю, с экрана на канале именно «Культура». Но смысл ответа передаю точно.
Я знаю и другие версии этой истории. Но рассказал так, как видел собственными глазами и слышал собственными ушами. В исполнении автора.
Удивительно, что, встречая разные пересказы этой истории, я неизменно находил их в разделе курьёзов, юмора и сатиры. Вот, мол, какие дуболомы Красной Армией командовали. Тупыи–и-и. И через двадцать лет после войны так ничего и не поняли.
Дуболомов, конечно, хватало. Как среди генералов. Так и среди остального народа, кстати говоря. Что и показывает как раз то, что увидел этот самый народ в этой сценке один только юмор.
И не увидел ничего иного.
Обычная история. Слабый шахматист видит, что можно «убить пешку турой и туре за это ничего не будет». А мастер эту пешку почему‑то «не бьёт». Наверное, потому что просто не видит такую роскошную возможность. Зевает.
И невдомёк ему, что мастер всё прекрасно видит, в том числе и то, чего не видит наш шахматный «гений». А именно, то, что через шесть–семь ходов это взятие обернётся для берущего поражением.
Но надо видеть самодовольную ухмылку этого «гения» в тот момент, когда он рассуждает про тупицу–мастера.
Точно такое же выражение лица можно наблюдать у тех, кто гыгыкает по поводу тупого Тимошенко.
Между прочим, говоря о реакции на вопрос маршала, забывается почему‑то интерес вопрошающего.
А ведь надо было бы обратить внимание и на то ещё, что не только маршал не знал ответа на этот вопрос. Его не знал и старый фронтовик тоже.
Пусть и невысокого чина был младший лейтенант Весник, но войну видел вблизи. В отличие от гыгыкающих. И армию нашу знал изнутри. Мог сравнивать с немцами. И, как человек думающий, не мог не задаться вопросом. Причём, впечатление от невозможности найти на него ответ было таким сильным, что и через двадцать лет после войны этот вопрос не забылся. И все эти двадцать лет не мог на него найти ответ фронтовик. Да и после этих двадцати лет, после разговора с маршалом, он не найдёт его тоже.
Но это так. Между прочим.
Вернёмся всё же к ответу маршала.