Но от шока на этот раз я спасена, стоит услышать только его имя, как всё моё естество сосредоточено только на нём. Сердце сжимается до боли.
— Что с ним?
Вот теперь чёрт бы побрал лучше меня, что за столько минут ещё не задала о нём ни единого вопроса. Никола отрывает взгляд от вытащенного телефона, экран которого пробует согреть, потирая вытянутым рукавом чёрного камуфляжа.
— Он… в порядке, — тянет Никола, словно описывать его состояние «в порядке» совершенно неправильно сейчас, оттого и далеко не неожиданно следующее: — Но…
На этом ужасном «но» всё и обрывается. Оно безумно тревожит меня, позволяя нарастать огромной ледяной глыбе, ощущающейся бетонной плитой в солнечном сплетении, несколько очень долгих секунд, пока не понимаю, что недоговоренность, возможно, вызвана не тем, что успеваю напридумывать. Нас окружают, и на сей раз дела обстоят настолько критично, что сама готова отложить допросы. По крайней мере, у меня имеется точное сведение, что Алек жив, — это и вправду главное. Теперь нужно выжить нам с Николой.
Адреналин пробивает жаром каждую способную ещё чувствовать клетку кожи. Нервное покалывание накрывает сразу с трёх сторон: где-то опасность ещё не так близка, с другой стороны до её прихода остаются считанные минуты.
— Они идут на кровь, — если бы не удрученность в голосе, я бы решила, что Никола ворчит. Но нет, он просто констатирует факт, недвусмысленно намекая, что это может являться лишь началом. — Как голодные акулы к месту кровавого месива.
Непроизвольно оглядываю снег вокруг нас: он окрашен сплошными брызгами, привлекающими гибридов, как голодных животных. К тому же, здесь, вероятнее всего, есть и моя кровь. Мне даже сложно сосредоточиться, чтобы понять, когда именно пролилась она и из какой раны. Несколько мест на теле пульсируют в жжении порезов и в десятке ушибов, сливаясь в одно острое ощущение болезненности всего тела.
— Они необычные гибриды, — говорю я, и это звучит больше, как приговор, чем вопрос с подтекстом.
Но возможно у парня имеется больше информации об этих монстрах. Я ошибаюсь. Никола просто осматривает местность. По отсутствию предложений убраться отсюда подальше, не сложно догадаться, что нам не удастся этого сделать.
— Они — оружие Ордена, — не без нагоняемой мрачности говорит он, начиная готовиться. — Они опаснее обычных, но не неуязвимей.
В его руках появляется такой же пистолет, которым не так давно голубоглазый убил гибрида. Он по-прежнему зажат в моих окоченелых пальцах, но не уверена, что смогу хотя бы приблизительно от «достойно» воспользоваться им. Я только предпринимаю попытку начать поднимать пистолет, чтобы предложить его Николе, потому что так шансы возрастут в миллионы раз, но он отрицательно качает головой, когда распознаёт мой замысел.
— Оставь у себя, я обойдусь «подручными» средствами, но тебе может понадобиться после, так как ты здесь всё равно не останешься.
У меня автоматически открывается рот, чтобы возразить, потому что не хочу снова разлучаться с кем-то, после стольких дней неуверенности, увижу ли когда-то хоть одно знакомое лицо. Но строгое выражение этого лица непоколебимо, заставляя все протесты остаться не озвученными.
— Послушай, Лен, когда гибриды достигнут нас, они даже секунду не потратят на выбор между мной и тобой. Я знаю, мы готовили тебя, но… — Никола секунду молчит, чтобы потратить её на осмотр меня с ног до головы. Когда он сочувственно морщится, понимаю, что мне самой лучше в зеркало не глядеться. — Я до сих пор не нахожу ответа, как тебя не ломает по полам при каждом порыве ветра.
Вау, это… действительно обнадёживает. Я бы поспорила снова, если бы на то имелся смысл. После нескольких дней истощения, я — лишний балласт.
Никола продолжает.
— Гибриды не ушли далеко от базы, поэтому двигаются только с близлежащих от неё сторон. — Он указывает в трёх направлениях: назад, слева и справа, а потом показывает пальцем мне за спину. — Когда я скажу, ты побежишь туда, — это единственное безопасное направление. Пока, — добавляет он. — На первую волну мне хватит пуль. Я изрядно потратился, пока пытался зачистить эту часть леса, но их оказывается больше, чем предполагал.
«Господи, скольких же выпустил Паша?» — ужасаюсь я, но заставляю себя не зависать над этим ошеломлением, понимая, что рискую пропустить слова Николы. На повторение времени нет, он говорит быстро и взвешено, вкладывая важность в каждое слово. Он подходит ко мне, протягивая по-прежнему подвисающий от холода телефон.