- В библиотеке я видел много древних подлинников.
- Они крайне ценны, ибо знания в них не искажены. Любой корабль или караван, заходящий в здешние земли, подвергался книжному обыску. Книги изымались, переписывались и после назад возвращались только копии. Мне даже пришлось запретить вывоз папируса из Египта, когда я узнал, что в Пергаме создается библиотека. Папирус там не растет, а, значит, нет папируса, нет и книг. Однажды, я даже ввергся в великую ложь, чтобы обмануть Афины.
- Афины? – удивился Хранитель.
- Они самые. Я знал, что в библиотеке при театре Диониса хранятся рукописи трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида. Пришлось заплатить огромный залог, чтобы получить их на время для сверки с копиями. Я пожертвовал залогом, чтобы владеть подлинниками, вернув Греции лишь их перепись. Теперь библиотека при Мусее самая богатая в мире. Мусей стал вместилищем лучших умов человечества. Это целое государство в государстве со своими лабораториями, обсерваториями, залами для занятий с учениками и даже общей трапезной. Жаль, что Аристотель так никогда и не увидел воплощение своей мечты.
Птолемей замолчал, стараясь продышаться. Говоря о своем детище, он просиял, забыв и о годах и о больном колене. Старик даже не заметил, как легко поднялся по ступеням, словно на его плечах и не лежали тяжестью восемьдесят лет жизни.
Собеседники прошли через просторный зал, вместивший несметное количество даров. Колоннада встретила их блеском закатного солнца. Обласканные статуи богов нежились в опадающей прохладе. Белый мрамор колонн светился изнутри загадочными отблесками. Птолемей оперся о парапет, подставляя лицо увядающему солнцу. Город лежал перед ним как на ладони. Стройные ряды белокаменных построек, строгие пересечения улиц тонули в лазурной листве. Хранитель стоял позади фараона, тоже глядя на таящий солнечный диск.
- Великий город, заложенный великим человеком, - произнес Птолемей. – Александр бы гордился им. Я даже не заметил, как его мечта стала моей, а я заразил ею своих детей.
- Твой сын достоин тебя и этого города.
- Правление утомило меня, и он даже не заметил, как я отдал ему власть. Птолемей Филадельф – хороший правитель, и я могу умереть спокойно, оставив Египет в его руках.
- Ты всю жизнь воевал и трудился, неужели, не насладишься в покое тем, что создал?
- Я – воин по жизни. Покой не для меня.
Собеседники перешли на западную сторону колоннады. Солнечные лучи маслом разлились по тяжелеющей поверхности моря. Фарос, связанный дамбой с материком, дородно виднелся вдалеке. Тучи судов, словно детеныши в поисках молока прильнули носами к причалам.
Хранитель видел, как серебрятся старческие слезы в глазах фараона, когда он смотрел на портовые сооружения. Верфи, арсеналы и причалы Большой гавани лежали перед собеседниками, как на ладони.
- Гордость моя Гептастадий, - наслаждаясь, произнес старец. (5) – Я – царь морей. Мой флот диктует волю всем, а гавани – мое логово. Не зря мы сидели под Тиром семь месяцев, возводя там дамбу. Боковые течения столько раз разбивали ее, и все приходилось начинать сначала, а эта простоит века.
- У тебя великолепные инженеры, - согласился Хранитель.
- Да-а-а. Мысль Александра, отшлифованная техническим гением, вылилась в решение, которого больше нет нигде в мире. Изогнутые мосты, разве не посоревнуются в изяществе с лучшими творениями человечества. Даже самые большие корабли пройдут под ними свободно, даже не опуская парусов, а цепи, что покоятся на дне, в считанные мгновения поднимутся, сделав проходы непреступными.
- Тот царь велик, что радеет за свой народ.
- А счастливейший из царей тот, что, завоевав мир, увидит, как он процветает.
- Скажи, Птолемей, а когда ты понял, что хочешь править Египтом.
- Мне кажется, с рождения. Я влюбился в него еще в детстве.
- В детстве? – не понял Хранитель.
- Да. Я бывал здесь с отцом, когда был совсем мал. Заразившись Египтом тогда, я болею им по сей день. Я даже умолял Александра оставить меня здесь сатрапом, но он просил сопровождать его в походе.
- Стоило пройти полмира, чтобы вернуться сюда?
- Стоило. Я заматерел в битвах, постиг стратегии и тактики, понял многое в устройстве государств, чтобы после воплотить опыт здесь. Как мне кажется, вышло не плохо.