За правителями на колоннаду поднялись многочисленные жены обоих, а также несчетного числа челядь. Птолемей младший поприветствовал свой народ, старший лишь поднял руку в знак согласия. Не успели еще стихнуть звуки голоса, как издали в гул восторженной толпы ворвался протяжный вой авлосов и, словно поддерживающий их, грохот огромного барабана. Толпа взорвалась восторгом. Два огромных слона, богато украшенных сияющими золотыми нагрудниками, тяжело ступали по мощенной дороге. Пластины нагрудников гортанно вторили поступи. Темнокожие погонщики, густо намазанные маслами, казались отполированными восковыми статуэтками. Слоны тянули увесистую платформу под высоким балдахином. Внутри него, смиренно сложив на коленях руки, покоилась огромная литая из золота статуя Александра. Изваяние было выполнено в традициях древней египетской культуры: Александр – фараон, Александр – сын Амона-Ра, Александр – избранный бога Сераписа. Глаза его, выполненные из минералов, взирали на мир спокойно и даже отрешенно.
Легкая досада подернула губы Хранителя, и он напрягся, чтобы никто не заметил его чувств. Слишком непохоже было изваяние на самого царя. Живость, присущая Александру, его неумение бездействовать были так отличны от спокойствия мертвой статуи.
- Ты слишком самоуверен! – кричит Парменион в лицо царю. – Ты хоть и отважен, но не столь опытен, чтобы отвергать советы ветеранов!
- Они – опытны, но, видимо, уже не столь отважны! – отвечает Александр, делая резкий жест рукой. – Ты еще прикажи мне построить флот, чтобы перейти Граник!
- Если ты не образумишься, ты наживешь кучи неприятностей!
- Неприятностей говоришь?!
- Да!
- Обожаю неприятности!
Хранитель столько раз слышал этот рассказ, что уже давно убедил себя, что слышал все собственными ушами. Он был счастлив, что день рождения Александра так пышно отмечался каждый год. Это было именно то, о чем мечтал хозяин мира, но, превратясь здесь в бога, Александр перестал быть Александром.
Торжества закончились поздно вечером, и Хранитель, уставший, наконец, остался один. Возблагодарив богов за счастливый день, он тяжело опустился в кресло. Напротив, освещенная рыжим светом, стояла увитая гирляндами цветов статуя царя.
«Ну вот, - подумал Хранитель, - еще один день без тебя. Я не знаю, что страшнее. Там в Вавилоне боги послали два испытания почти сразу: день смерти твоей и следом день рождения. Можно ли было придумать бо;льшие испытания. Я бы хотел забыть, но не могу, ибо каждый миг врезался в память и застрял острыми воспоминаниями. А, жрец зоорастров ошибся. Тело твое обрело здесь вечный покой, и даже Зарарустра не смог проклясть тебя, потому, что кто они все пред лицом Зевса-Амона, что признал в тебе бога»?