- Я все испробовал в жизни, да и ею самой насытился сполна. Хотя, одну вещь я продолжаю также страстно любить и по сей день.
- Хорошее выдержанное вино, - улыбнулся Хранитель.
- Оно самое, - в ответ улыбнулся Птолемей, и, положив руку на плечо собеседнику, продолжил. – Помнишь, как я говорил тебе полвека назад? «Сбегай, дружок».
- Скажи только, и я повторю все в точности.
- Знаю. Знаю, но пошли лучше раба, и проведи со мной несколько лишних мгновений.
Хранитель распорядился, чтобы вино подали подогретым.
- Время возвеличило Александра, уравняв его с богами. Усыпальница эта столь грандиозна, что другие сооружения меркнут в сравнении с ней. Мы ведь тоже войдем в историю, но лишь крупицами, обрамляющими его славу. Ты никогда не думал, сколь ничтожны мы, стоя здесь? Моя усыпальница уже давно готова, но лишь слегка высится у подножья мавзолея Александра. И меня почитают как бога, но лишь здесь, а за пределами Египта я лишь простой смертный. И город, который я строил полвека все равно останется городом Александра, хотя он никогда не видел его. Знаешь, почему Александр завоевал Персию? Только не говори, что Дарий был слаб.
- Потому, что он – величайший из всех воинов.
- Не то. Он видел то, что желал, а после брал то, что уже принадлежало ему в мыслях. Заложив лишь фундаменты зданий и русла каналов Александрии, он видел, какова она будет. Он уже тогда знал, что Александрия будет величественнее Вавилона, потому и счел ее достойной себя, чтобы упокоиться здесь. Да и Серапис дал ему ответ:
«При жизни, словно божеству, тебе всегда
И всюду поклоняться будут люди все,
А после смерти будешь сопричтен к богам.
Дары примешь от царей. И обитать
Здесь будешь ты, умерший, но всегда живой:
Твой город будет усыпальницей тебе». (6)
Все великие города нанесены на карты, но Александрия затмевает их всех. Вавилон в Персии – двенадцать с небольшим стадиев, Рим в италийских землях – четырнадцать стадиев, Карфаген в западной Африке – шестнадцать, Александрия – шестнадцать с половиной. А тогда здесь были лишь фундаменты сооружений Срединной Площади, которая сейчас называется «Начало» и теряется в бесконечно расплывшемся городе, а тогда это было истинное начало. Змей, что являлся и пугал рабочих, указал нам это место. Александр приказал изловить и убить змея. Прошли десятилетия, но до сих пор место погребения змея, что именуется «Стоя», почитается священным, утопая в венках свежих цветов. Гипономы, что изливаются в море, до сих пор именуются именем ливийца Гипонома, что проектировал их. Это второе, что приказал заложить царь прежде, чем строить жилые кварталы. Невкратиец Клеомен и Кратер из Олинфа заложили здесь фундаменты зданий, что разрослись от Начала в разные стороны. Сколько славных имен хранит Александрия. Многих уж нет, а другие почетно доживают старость, и даже, если время сотрет и затеряет их могилы, памятник, что они воздвигли Александру и себе переживет тысячелетия.
Птолемей отставил кубок и вплотную подступил к Хранителю. Лицо его сделалось серьезным и сосредоточенным. Хранитель понял, что наступил тот миг, ради которого старик говорил все это.
- Багой, - произнес Птолемей мягко и вкрадчиво. – Я пришел не за тем, о чем столько времени говорил.
Перс видел, что слова даются ему с трудом.
- Я знаю. Я ждал этого.
Старик опустил лицо, собираясь с мыслями.
- Я сделал много больше, чем думал, кроме одного. Я не выполнил обещания.
- Знаю. Того, что дал Александру. Погребальный храм, что ты строил столько времени в секретности близ оазиса Амона, до сих пор пуст.
Птолемей вскинул изумленное лицо.
- Ты знаешь? – еле выдавил он. – Но как?!
- Когда-то, когда я был еще мальчиком, у меня был учитель по имени Саламин.
- Тот самый, что…
Хранитель кивнул.
- Он учил меня не только танцам и искусству обольщения. Он учил меня слышать не только слова, но и то молчание, что заключено между ними. Я познал тайный язык жестов, взглядов и движений. Я видел, что твое желание возвысить храм в Сантарии – это лишь часть твоих устремлений, и за этим лежит что-то большее. Все те, кто видел смерть Базилевса, уже умерли, и с их смертью позабылось предсмертное желание Александра. Так оно и есть, но не для тебя и меня. Мы прошли вместе долгий путь и вдвоем войдем во врата Аида. Когда ты пришел и говорил, я видел, что самое сокровенное и важное еще покоится внутри тебя. Знаю, что тревожит моего фараона. Птолемей-Филадельф – великий правитель, но он смертен. Кто приимет власть после него, а потом и далее нам неведомо. Очевидно одно, как сильны будут враги, когда мы не сможем сопротивляться им, неизвестно, но что они будут драться за тело Александра бесспорно. Я ждал тебя давно, и, когда ты пришел, я уже знал зачем.