- А разве сейчас ты не можешь видеть?
- Нет. Сейчас в них вспыхивает только гнев, а глаза блестят разве что во время попоек.
Гефестион отвернулся и замер, прижав к плечу подбородок.
- Хочешь, - тихо сказал Александр, - после свадьбы я отпущу тебя в Македонию, чтобы ты отдохнул?
- Наверное, я единственный, кто не сможет этого сделать, как бы мне не хотелось.
- Почему? Что за причина?
- Моя причина всегда одна и та же. Ты.
Александр сел с другой стороны скамьи, прислонившись спиной к другу.
- Может то, что я пришел тебе сказать, немного порадует тебя. Прибыли наши будущие жены. Не хочешь взглянуть на Дрипетиду? Она сильно повзрослела за эти годы. Была совсем девчонка, а превратилась в красивую женщину.
- У меня вся жизнь впереди. Еще насмотрюсь.
- Если бы не ты, - Александр пытался возродить у друга желание жить, - я бы сам женился на всех дочерях Дария.
- Еще не поздно все изменить.
- Обувщик Главк просит принять его, хилиарх, - доложил молоденький паж, скромно ожидая дальнейших распоряжений.
- Я иду. Пусть ждет меня в покоях.
- Я провожу, - мальчик, кланяясь, попятился.
- Он и сам дорогу знает.
- Хоть что-то тебя еще интересует, - выдохнул с облегчением царь. – Хорошо, что я не убил его в еще в Мидии.
- У него хорошие руки, а воин из него некудышний. Пусть каждый делает, что ему предназначено. Забудь о том, что я тебе говорил, Александр. Мы с тобой еще повоюем. А твоя походная палатка намного уютнее дворцов. Ты прав.
Гефестион обернул вокруг бедер полотенце и зашлепал прочь босыми ступнями.
«Жить будет», - подумал Александр, довольно поглаживая шею.
- Гефестион, вставай!
Александр сонно пихал друга в бок локтем.
- Отстань, - промямлил Гефестион, нехотя отмахиваясь. – Ты когда-нибудь дашь мне покой или нет?
- Вставай. Кончилась твоя холостая жизнь. Следующей ночью ты будешь уже женат.
- Тем более. Не порть сладость последних мгновений.
- Я все равно не отстану от тебя.
- Слушай, а почему бы тебе не пристать к Пердикке или Евмену? В конце концов, у тебя есть Багой. Причем здесь я?
- При том, что сегодня я спал с тобой.
- Если бы я знал, что ты так будешь мне досаждать, я бы не пришел. И вообще, я что-то не припомню, чтобы...
- Будет странно, если ты хоть что-нибудь припомнишь. Ты опять так напился, что разве что не хрюкал.
- Ну не хрюкал же. Значит все нормально.
Гефестион с трудом преодолел сопротивление век.
- Стоило все это завоевать, чтобы взамен окончательно потерять покой. Дай воды. Умираю.
- Вот и хорошо. Встань и возьми сам.
- Нет. Только не это. Лучше умереть прямо сейчас. А ты жесток. Будешь так стоять и смотреть на мучения своего боевого товарища.
- Сейчас я быстро избавлю тебя от них.
С этими словами Александр схватил кратер с водой и выплеснул в лицо другу. Гефестион вскочил, но тут же вновь упал на подушки.
- Все. Я не могу жениться, Александр. Ты залил мое будущее супружеское ложе. Мне некуда привести молодую жену.
- Если проблема только в этом, думаю, я как-нибудь с ней справлюсь.
Александр стоял и смотрел, как испаряются капли, исчезая с разгоряченной кожи Гефестиона. Он лежал еще какое-то время словно мертвый, потом приоткрыл один глаз. Царь протянул ему руку.
- Интересно, - задумчиво произнес Гефестион, потирая занемевшую поясницу, - а когда я буду ублажать свою жену, ты также будешь врываться?
- Нет, через раз.
- Александр, решено! Я женюсь. Ты уговорил меня. Может, хоть тогда я, наконец, отдохну.
- Вот и славно, но все же напоминаю тебе, что это царские покои, а к самому себе я могу ворваться, когда заблагорассудится.
Клонящееся солнце окрасило рыжим взбитые облака. Темные фигуры богов и героев на таком же рыжем куполе, подсвеченные снизу горящими светильниками, казались парящими в невесомости. Вокруг шатра бесконечными рядами тянулись длинные столы со скамьями. Десять тысяч македонцев, и молодоженов и тех, у кого уже подрастали дети, готовились вместе с Александром отметить величайшую свадьбу, какую только видело человечество, узаконив свои браки с восточными женами. Царь был необыкновенно щедр, одарив каждую невесту достойным приданным. Виночерпии снимали с телег несметное количество амфор с вином, только что прибывшим из Сирии и Каппадокии. Мясники рубили сотни туш, которые тут же растаскивали повара, ловко нанизывая на вертела. Огромные тяжелые круги сыра, завернутого в грубую ткань, теснились на столах. Множество кратеров поблескивали масляничными бархатными оливками. Всюду пахло благовониями, жарящимся мясом и специями. Из разных сатрапий все еще прибывали обозы с диковинными фруктами, вяленой рыбой и засоленными морскими богатствами. Всюду, заполонив собой огромную равнину, располагались палатки для разного творческого народа. Царь с удовольствием наблюдал с балкона, как то тут то там сновала долговязая фигура Харета, суетящегося в последние мгновения перед торжеством. Царю даже казалось, что он слышит сквозь весь этот шум его повизгивающий голос. Александр невольно вздрогнул, когда вдруг закричала женщина, внезапно начавшая рожать, как ее подхватили и понесли в ближайшую палатку. Царь кликнул пажа, дал ему золотой и велел отнести роженице в подарок за новорожденного. Вскоре пришло известие, что новоявленный воин империи огласил мир о своем появлении басистым требовательным криком.