Дух войска окончательно пал. Оно безропотно тащилось за царем в Индию, боясь признаться, что им управляет сумасшедший. Александр же шел дальше и дальше. Его мечта завоевать мир уже становилась болезненным бредом. Собрав последние силы, войско взбунтовалось на Гифасисе. Все те, кто пешком прошли за царем Фракию, Малую Азию, Египет, Месопотамию, земли скифов, перевалы Гинду-Куша и вступили в индийские пределы, окончательно поняли, что Александр не намерен возвращаться назад. Болезни и ржа выкашивали людей и разъедали металл, и измотанное войско решило, наконец, положить предел безумствам царя. Кен, старый испытанный полководец, великий миротворец, умевший держать стойкое равновесие в любых спорах, большой, уютный человек с мягким бархатистым голосом. Он спокойно и уверенно отделился от бушующей толпы и подошел к помосту, на котором стоял задыхающийся от гнева Александр. Кен снял шлем и поклонился. (6) Македонец говорил спокойно, немногословно, но твердо. Стояла оглушающая тишина, и слова Кена звучали так, что царь растерялся, не в силах противостоять. Александр смотрел на полководца и видел лишь одно: этот человек сейчас вмещал в себе чаяния всех от командиров до последних пехотинцев. Александр сдался, повернул обратно, но не смирился. Слишком сильный удар был нанесен по его тщеславию. Прошло не много времени, и Кен внезапно умер. И хотя войску было объявлено о его болезни, каждый понимал, что это не так.
Ряды полководцев редели, и мысль о том, кто же следующий, неотступно преследовала каждого. Те, что еще не попали под подозрение, стали осторожнее. Всем стало очевидно, что Александр теперь следует лишь за порывами своего гнева, и в этот момент никакие доводы, насколько бы убедительными они не выглядели, ничего не значат для него.
Кратер. После того, как Александр взял штурмом согдийскую скалу, Птолемей невольно сравнивал Кратера именно с ней. Высокий, плотный, с головы до ног покрытый лесом кучерявой растительности, с широким, резко очерченным ртом и живыми, глубоко посаженными глазами. Македонец выглядел простаком, хотя внутри был далеко не так однозначен. Он был неразговорчив, не отличался перепадами настроения и никогда не делал необдуманных поступков. После смерти Филоты войско недоумевало, когда Александр отдал не своему любимцу Гефестиону, а именно Кратеру в управление половину войска, что раньше была под началом сына Пармениона. Гефестион бесновался, а Кратер лишь посмеивался в густые усы. Он навоевался сполна, пресытившись персидским походом, и давно был не прочь остановиться. Впрочем, случай вскоре подвернулся. Кратер покинул Александра, возглавив возвращение ветеранов в Македонию и имея указ царя сместить Антипатра, что оставался там регентом. Положение фалангарха вполне соответствовало этому назначению, и Кратер уже чувствовал запах спокойной сытой старости. Прочные границы Македонии, ее положение на мировой арене позволили стране внутри вернуться к привычному размеренному укладу жизни, и военачальник в мечтах наслаждался этим.
Пердикка. Птолемей улыбнулся. Пожалуй, он больше всех был привязан к рыжеволосому весельчаку, богато сдобренному веснушками. Пердикка обладал открытым жизнерадостным характером, выплескивающимся наружу бесконечными шутками. Известный выпивоха, которого могла свалить с ног разве что добрая пара кратеров с вином, уже давно стал любимцев всех. Пердикка умел дружить, причем делал это искренне. Зная множество чужих тайн, он умудрялся не делать их достоянием других. К легкому характеру сполна прилагалась отменная доблесть и ясный ум. Многие считали его успешным во всех отношениях, и посмеивались, говоря, что он родился в обертке из удачи. Пердикка искренне увлекся идеей Александра о завоевании ойкумены и долгое время наслаждался самим процессом. Перед азиатским походом видя, что Александр раздает свои земли, он воскликнул: «Что ж ты оставляешь для себя, Александр»?! И царь ответил ему тогда: «Надежды». Даже в самые трудные минуты надежда никогда не покидала Пердикку, и в последний момент, на самом краю гибели удача все же склонялась перед ним. Женщины обожали македонца, и если он говорил им, что серьезно влюблен, то в тот момент именно так и чувствовал. Ненадолго, правда. Пердикка был честен от природы. Он никогда не вмешивался ни в какие сговоры и не влезал в сомнительные отношения. Глубоко веря в оправданность действий царя, Пердикка оставался верен ему вплоть до самой его кончины. Находясь на смертном одре, Александр отдал македонцу перстень-печать, полагая, видимо, что никто лучше не распорядится властью. Однако, регентство при слабоумном приемнике царя не принесло Пердикке счастья. Удача ему изменила, и вскоре отношения между ним и военачальниками начали портиться, перерастая в непримиримую вражду. Птолемей вспомнил, какую великую печаль он испытал, получив известие о смерти Пердикки, когда в бесконечных стычках и войнах диадохи делили империю Александра. Старик был благодарен судьбе, что кончина друга не легла на его руки, хотя последний и выступил против него и Египта. Когда армия Пердикки вплотную подступила к Пелусию, потерпев там ошеломляющее поражение, среди воинов начались волнения. Сподвижники Пердикки, Пифон, Селевк и Антигон узрели в македонце корень зла и убили того, составив отвратительный заговор.