- Сегодня мы ставили « Ревизора». Я впервые играл такого отрицательного персонажа, как Хлестаков.
- Ну, и как тебе?
Мы ужинали.
- Понравилось. Как думаешь, я похож на него?
- Ничуть! - Уверенно ответила я, доедая мясо.
Он улыбнулся.
Мы уснули под его разговоры о театре, о том, как ему хорошо там, как все его ценят и уважают, как много друзей он завел и когда какие спектакли. Я ходила на каждый, тратя все деньги, которые у меня были. Сидела в первых рядах и с замиранием сердца смотрела, как мой любимый мужчина играет на сцене, так, как будто все это его реальная жизнь. Каждая его роль была ему привычной, родной. Он профессионал, я знала это.
И из-за этого у нас начались ссоры. Первые ссоры. Первые серьезные ссоры.
Он часто пропадал в театре, уходил на сходки, встречи, гулял со своими коллегами, задерживался на репетициях...
Мне казалось, что я живу одна в его пустой квартире. Что я совсем одна в этом мире. Что мы совсем не вместе. Что нас разъединили.
Но мы мирились. Мирились в постели, мирились на улице, на кухне, разбивая посуду... Я теряла доверие к нему.
Пока не потеряла совсем.
Однажды я пришла на спектакль, поставленный по какой-то незнаменитой пьесе. Место мне выдалось в десятом ряду.
Как узнала позже, Костя играл несчастно влюбленного человека в богатую леди, отец которой ненавидел его.
Наступила сцена встречи Кости с его «любимой». Тут случилось то, чего я так опасалась.
- Я люблю тебя, моя дорогая Люси, - он опустился на колено перед ней, с жаром шепча эти слова и целуя ее руки. Мои глаза неподвижно уставились на них.
- Я тебя тоже, Сэм... Но нельзя, отец, он...
- К черту. Я хочу быть только с тобой. Слышишь? Я всегда хочу быть с тобой...
Я открыла рот.
«Боже, - подумала я тогда, - что происходит».
Я не должна была ревновать, но... он играл так искренне.
Хотя, он же профессионал, он всегда играет искренне...
Но в голосу сами собой начали залезать пошлые мысли, как за кулисами они говорят себе те самые слова любви, как он пропадает, на самом деле, с этой девушкой ( или с какой-нибудь другой, какую ему поставят играть).
Страх и жгучая ревность охватили меня разом. Я почувствовала, что не могу больше находиться в зале. Я встала и, под возмущенное бормотание зрителей, вышла в коридор. Глотая воздух ртом, я прислонилась к стене и, закрыв глаза, застонала:
- Я больше так не могу.
Вечером, того же дня, я ждала его на кухне с выключенным светом. Время было полночь.
Он зашел в кухню - довольный и радостный.
- Ань? Что такое?
Я посмотрела на часы.
- Полночь.
- Работа...
- Спектакль закончился в десять.
- Ань, ты же знаешь, так просто не уйдешь...
Я посмотрела на него красными глазами.
- Костя!
Он испуганно уставился на меня.
- Я больше не могу так. Ты пропадаешь в театре, забываешь обо мне, целуя каких-то...
- Анечка. - Он улыбнулся и сел передо мной на колени. - Ты что, ревнуешь? Господи, да я же...
- Я не р-р-ревную! - Я оттолкнула его. - Я говорю, что больше не могу, не могу так. И не хочу.
Костя растерянно смотрел в мои влажные от обиды глаза.
- Анна...
Я опустила голову.
- Я тоскую без тебя. Я постоянно одна. Я стала видеться с тобой только в театре. Я знаю, это твоя мечта, я рада, что ты ее достиг, но... Мне трудно терпеть это... одиночество.
- Анна, я всегда с тобой. Театр ничего не значит для меня, по сравнению с тобой.
Я с надеждой посмотрела ему в глаза. Он улыбнулся - как раньше. И я ему поверила. Снова.
- Я люблю тебя. И только тебя. - Он потер мою щеку пальцем, как любил это делать. - В глазах каждой актрисы я вижу твои. В голосе каждой из них я слышу твой. А вкус их губ такой горький по сравнению с твоим. И я скучаю по тебе. Всегда. Ты знаешь это.
Он поцеловал меня, я обняла его за шею.
И снова поверила ему.
8
Потом я переехала обратно к маме. Она простудилась, мне нужно было побыть с ней.
Однажды вечером она захотела поговорить со мной.
- Знаешь, Ань, я тут у соседки узнала, что есть такая программка. Едешь в США месяца на три, четыре, работаешь, а потом...
Дослушав ее до конца, я растерянно сказала:
- Но, мам, я же учусь еще...
- Можно установиться в США. Ты же мечтала. Нет, я не настаиваю, я просто рассказала, если хочешь, я могу...
- Но... у нас же нет столько денег.
Честно, я была воодушевлена. Сказать, что я была рада, значит, ничего не сказать. Я всегда мечтала об этом. И вот, моя мечта стояла передо мной и смотрела мне прямо в глаза. Отказаться было бы глупо, но только это я и могла сделать. Моя мама кормила саму себя, а отец сейчас где-то, с новой семьей и в новой жизни.