Химмель сидел в глубине зала, черпал ложкой бесформенное чили и отрывал куски клейкого белого хлеба, когда увидел, что в его сторону идет англосакс с растрепанными волосами, в кожаной куртке, джинсах, высоких сапогах и перчатках. Казалось, будто он явился из какой-то совсем другой эпохи. Это был Кристиан Плаут, который ездил по Тихуане на древнем такси с турбинным двигателем, скрываясь в Южной Калифорнии уже лет десять, с тех пор как повздорил с властями Лос-Анджелеса по поводу торговли капстеном, наркотиком, получаемым из мухоморов. Химмель был с ним немного знаком, поскольку Плаут тоже слегка помешался на даосизме.
– Salve, amicus[11], – нараспев произнес Плаут, усаживаясь напротив Химмеля.
– Привет, – буркнул Химмель, рот которого был набит невыносимо острым чили. – Что слышно?
Плаут всегда знал самые свежие новости. Он целый день катался на такси по Тихуане, встречался с самыми разными людьми. Когда случалось что-то интересное, Плаут обязательно оказывался тому свидетелем и по мере возможности извлекал из ситуации ту или иную пользу. Его жизнь состояла из разнообразных и весьма подозрительных занятий.
– Слушай. – Плаут наклонил к Химмелю серое как песок, иссохшее лицо, сосредоточенно сморщил лоб. – Видишь?
Из его сжатого кулака выпала маленькая капсула и покатилась по столу. Он молниеносно накрыл ее ладонью, и она исчезла столь же быстро, как и появилась.
– Вижу, – кивнул Химмель, не отрываясь от еды.
Плаут вздрогнул и прошептал:
– Хи-хи, хо-хо! Это йот-йот-сто восемьдесят.
– Что такое? – мрачно спросил Химмель.
Ему вдруг захотелось, чтобы Плаут убрался из «Ксанфа» и занялся чем-нибудь другим.
– Йот-йот-сто восемьдесят, – едва слышно повторил Плаут и сгорбился так, что они едва не касались друг друга головами. – Это немецкое название средства, которое в Северной Америке войдет на рынок под именем «фрогедадрин». Его производит одно немецкое химическое предприятие под прикрытием некоей аргентинской фармацевтической фирмы. В Штаты с ним не пробиться. Даже здесь, в Мексике, его нелегко достать. Хочешь верь, хочешь нет.
Он улыбнулся, показав неровные пожелтевшие зубы.
Химмель в очередной раз с отвращением заметил, что даже язык у Плаута имеет какой-то странный, неестественный оттенок, отвернулся и сказал:
– Мне казалось, что в Тихуане можно достать что угодно.
– Мне тоже. Потому я так и заинтересовался этим йот-йот-сто восемьдесят и раздобыл его.
– Ты уже пробовал?
– Попробую сегодня вечером. Дома. У меня есть пять капсул. Одна для тебя, если желаешь.
– Как он действует? – Почему-то это казалось Химмелю существенным.
– Как галлюциноген, – ответил Плаут, покачиваясь в некоем своем внутреннем ритме. – Но это еще не все. Хи-хи, хо-хо, фик-фик.
Глаза его остекленели. Он ушел в себя, блаженно улыбаясь. Химмель подождал, пока таксист вернется к реальности.
– Действие зависит от человека. Это как-то связано с ощущением того, что Кант назвал категориями восприятия. Усек?
– То есть с ощущением времени и пространства, – кивнул Химмель, читавший «Критику чистого разума», которая была вполне в его стиле как по содержанию, так и по образу мыслей.
В своей маленькой квартирке он хранил ее экземпляр в мягкой обложке, весь исчирканный карандашом.
– Именно! В особенности он меняет восприятие времени. То есть его следовало бы назвать наркотиком времени, верно? – Похоже, Плаут восхищался собственной сообразительностью. – Первый наркотик времени или, скорее, псевдовремени. Если, конечно, ты сам веришь в то, что переживаешь.
– Мне пора на работу, – заявил Химмель и встал.
Плаут удержал его.
– Пятьдесят баксов. Американских.
– В смысле?
– За капсулу. Это редкая штука, старик. Я первый раз ее вижу. – Плаут снова на секунду опустил капсулу на стол. – Мне жаль с ней расставаться, но только прикинь, что тебе предстоит пережить! Мы найдем свое дао, все пятеро. Разве такая возможность во время этой чертовой войны не стоит пятидесяти баксов? Может, тебе больше не удастся увидеть йот-йот-сто восемьдесят. Мексиканские копы готовятся перехватить груз из Аргентины, или откуда его там везут. А они дело свое знают.
– Неужели он в самом деле так отличается от…
– Конечно! Послушай, Химмель. Знаешь, что я только что едва не переехал? Одну из этих твоих тележек. Я мог спокойно ее раздавить, но удержался. Постоянно их вижу, мог бы уничтожить сотни. Каждые несколько часов я проезжаю мимо корпорации. Но речь о другом. Власти Тихуаны спрашивали меня, знаю ли я, откуда берутся эти чертовы тележки. Я сказал, что не знаю. Но бог свидетель, если вечером мы не сольемся с дао, то я могу…