Чёртов Хеллоуин.
Без стука, резко открыв дверь, забежала моя сестра, растрепанная, взволнованная, но не сонная, словно всю ночь не спала. И она без лишних слов обняла моё двигающееся в истерике тело.
- Я устала, - всхлипнула я, пытаясь оправдаться.
- Я знаю, - тихо, нежно, словно ребенку, произнесла Кэтти.
- Нет, не знаешь. Ты не можешь понять, как и почему я устала.
- Я знаю.
- Я навечно устала.
- Знаю.
- Нет, ты не...
- Я знаю, Эллисон, - она говорила так уверенно, что я удивилась. Отодвинув меня на расстояние вытянутой руки, Кэтти смотрела на меня со слезами на глазах, измученной улыбкой на губах и румянцем на щеках. - Я знаю всё. Ты каждое утро просыпаешься с болью и заканчиваешь день со слезами. И потерей меня.
- Как... - я не была удивлена. Я была в шоке, в таком, что мне казалось, что передо мной не моя сестра, а лишь галлюцинация и мой мозг её создал, чтобы как-то утешиться.
- Это ты себя мучаешь. Ты сама не даешь себе продолжить жизнь, заточившись в одном дне. Эллисон, пожалуйста, - голос Кэтти сорвался, она начала плакать, а мои глаза уже давно были в тумане из-за обилия слёз на глазах, которые не давали увидеть четкую картину. Но я не могла их вытереть, потому что всё тело онемело. Я даже слово не могла сказать, почти не дышала и непонимающе глядела на сестру, которую лично вырастила, о которой знаю даже больше, чем о самой себе, ради счастья которой готова на всё. - Пожалуйста, не заставляй себя страдать. Ты должна встать. Проснись, пожалуйста. Родители ждут.
Я не сразу нахожу в себе силы вернуть способность говорить, потому что даже сам мозг не понимал ни происходящего, ни смысл слов. Проснуться? А что я сделала десять минут назад? Сердце ныло, ноги и руки онемели, а язык, будто не мой, говорил чужим голосом:
- Что ты имеешь в виду?
- Это всё не жизнь, это не реальность, где были и живут наши мечты. Ты застряла в этом дне, потому что не можешь смириться с тем, что... меня больше нет, - Кэтти говорила с трудом, с придыханием, немного заикаясь, но почему-то улыбаясь. Как, черт возьми, в такой ситуации можно улыбаться?
- Как с таким можно мириться? Каждый раз я теряю тебя и каждый раз больно, как в первый!
- Ты должна. Иначе не сможешь проснуться. Я не хочу... я больше не хочу видеть тебя такой изо дня в день, пожалуйста, Элли, сделай это ради меня. Позволь мне жить в твоей жизни, в твоих воспоминаниях, внутри тебя.
- Кэтрин...
- Спасибо тебе за всё, сестра. Возвращайся и живи за нас двоих. Наши родители ждут.
- Кэтти, нет, я...
***
Глазам больно. Всё тело онемело и чувствовалось как чужое. С трудом открываю глаза, которым слепит яркий белый свет. Не могу сфокусировать взгляд. Слышу какие-то шумы, но они такие далекие, словно я нахожусь в изоляции. Вижу лицо матери, заплаканное, уставшее, постаревшее на пару лет, а рядом с ней обеспокоенный отец с бородой, которую он никогда прежде не носил.
Я понимаю, что происходит. Это вновь сон? Где Кэтти, с которой мы только что разговаривали?
- Два года уже прошло, пора было уже проснуться. Эллисон, вы меня слышите?
Два года? Проснуться? Слышать-то я слышу, но мало что понимаю и даже говорить не могу.
И хотя я вроде как, по их словам, проснулась, но чувствую себя ужасно. В сердце - камень, в голове - гуляющий молоток, а во всём теле - свинец. Спустя только время (много времени) я узнаю, что на Хеллоуин вместе с Кэтти попала в аварию, в которой моя любимая сестра пострадала настолько серьёзно, что её сердце не перенесло операцию, а я, оставшаяся живая дочь своих родителей, впала в кому, пролежав два года без каких-то изменений всё это время.
Два года я жила в коме для своих родителей, хотя на самом деле я просто не могла принять факт, что в реальности сестры нет. Пыталась её спасти, но это настолько бессмысленно, как и все мои попытки в этом «бесконечном кошмаре». Я просто делала себе больно и не хотела принимать то, что Кэтти больше не будет рядом, что я больше её не увижу, не обниму, не поцелую, что мы больше не поссоримся, не станем кричать друг на друга, не будем спорить, что я не увижу, как сбывается её мечта, не оценю её парня и будущего мужа, не посижу с её детьми вместе с моими на домашних посиделках. А Кэтти делала всё возможное, чтобы вернуть в реальность, к моей (нашей) жизни.
Родители плачут где-то рядом, доктор пытается узнать о моём состоянии, а я медленно перевожу взгляд в сторону окна и вижу в свете слишком яркого солнца просвечивающуюся светлую тень своей сестры. Она почти неосязаема, её трудно уловить и кажется, что даже лёгкий ветерок может снести её, как дымку, но Кэтти здесь, рядом со мной. Я хочу сказать маме, чтобы она не плакала и посмотрела на Кэтти, что с ней всё в порядке, но не могу произнести ни слова, просто смотрю на широкую улыбку своей сестры, и в голове стоит её голос: «Позволь мне жить в твоей жизни, в твоих воспоминаниях, внутри тебя». С трудом улыбаюсь, произнося (я надеюсь, что смогла произнести эти слова, а не мне всё это показалось): «Спасибо. Я люблю тебя» - в ответ на её последние слова в моём «бесконечном кошмаре».