Лена встала с постели и вышла из комнаты.
Отца дома не было. Работа снова забрала его у семьи.
Надежда стояла у зеркала и собирала густые каштановые волосы в пучок. Губами она зажимала тонкие чёрные шпильки.
Мать улыбнулась Лене, не разжимая губ. Заговорила она, только когда заколола последнюю шпильку.
- А ты что так рано вскочила, Алёнка? Поспала бы ещё.
- Не хочется. А куда ты собираешься?
- В храм. Давно уж там не была, всё некогда, - мать покрыла голову и плечи лёгким газовым платком. - Хочешь, пойдём вместе?
Лена, поколебавшись, кивнула.
Она находилась в том самом возрасте, когда душа не требует постоянных молитв. Да и отец не любил, когда Надежда «распространяла на дочь своё мракобесие». У хорошего прокурора, каким станет Лена, не должно быть «глупых предрассудков».
Но всё же Лена любила тишину и торжественность царящие под церковным куполом. Ей нравилось бродить среди икон, вдыхать сладкий запах ладана. В такие моменты сердце наполнялось спокойствием, а мысли в голове текли неспешно и размеренно.
Лена собралась быстро: десять минут, и она, одетая в длинную юбку и скромную блузу, стояла рядом с матерью у двери и повязывала платок.
Любая женщина преображается, скинув с себя повседневную одежду и надев то, что носили её предки. И пусть наряд Лены лишь отдаленно напоминал одежду древних, Надежда невольно залюбовалась дочерью.
Та оглянулась на мать, которая застыла точно в оцепенении.
- Идём, мам, уже колокола бьют.
Колокола действительно начинали свой торжественный созыв. Их чистый высокий звук разносился по всей округе.
Лена с детства любила колокольный звон. В нём было что‑то такое, от чего сердце замирало в сладкой истоме и наполнялось желанием жить, любить, творить. Лена готова была часами слушать его, вбирая в душу всё самое доброе и прекрасное. А она, душа, рвалась в небо, туда, куда улетали звуки колокола.
Лена неуверенно ступила под своды храма. Ей стало немного не по себе, но стоило вдохнуть пряный запах ладана, тревога ушла, так же как и ночные кошмары, и тягостные думы, и тяжёлые воспоминания.
Лена стояла под расписным куполом, глядя вверх, на светлые лики ангелов, выведенные каким‑то неизвестным, но, определённо, талантливым художником.
У алтаря пел церковный хор, священник читал молитву. Её слова, впрочем, были непонятны для Лены, но это не умаляло их значимости и сокровенности.
Из сердца Лены ушла тоска и боль. Надолго ли? Вряд ли. Но хотя бы здесь, в храме, она могла вздохнуть с облегчением, не боясь ни нападений, ни преследований. А это уже было немало.
После службы Лена и Надежда неспешно возвращались домой. Солнце начинало припекать, обещая жаркий день. По округе разносился медовый аромат липы, жасмина и садовых цветов.
Лена отвлеклась от уже ставших привычными тяжёлых дум. Она оглядывалась по сторонам, всматривалась в лица прохожих, а на душе было почти спокойно.
Они уже подходили к дому, любуясь на яркие клумбы, как вдруг...
- Костик! - крик раздался совсем рядом, и Лена замерла, как вкопанная.
- Костя, остановись!
Впереди. Определённо, кричат где‑то впереди. Лена вглядывалась в пустую улицу. Никого. Может, показалось? Лена глубоко вдохнула, пытаясь заглушить накатившую ледяной волной панику. Не помогло.
- Вернись, сынок!
Грохот. Дверь подъезда распахнулась, видимо, от удара ногой. На улицу вылетел взъерошенный, словно больной воробей, парень. Он на ходу застегнул молнию лёгкой спортивной куртки и накинул на голову капюшон.
Говорят, от страха сердце уходит в пятки. Теперь Лена знала точно, что это правда. В первое мгновение её охватил такой ужас, что казалось, ноги сами понесут её прочь от этого места, от этого человека. Она метнулась к матери и вцепилась в её руку.
- Костя, постой! - вслед за парнем из распахнутых дверей выбежала полная женщина в халате и тапочках. В ней Лена узнала свою соседку с первого этажа - Ольгу Сергеевну Орлову.
- Сынок, останься, - Ольга Сергеевна схватила Костика за рукав. - Куда ты идёшь? Ты же только пришёл...
- Отстань, - буркнул Костик, вырываясь, но Ольга Сергеевна крепко держала его.
- Сынок, пожалей ты нас с отцом! Останься дома!
- Мам, отстань! - повторил парень. Его глаза сердито блеснули.
- Костя, пожалуйста, - на глазах женщины заблестели слёзы. - Что же ты делаешь? Ты же отца в могилу сведёшь!
Костик не ответил. Он пронесся мимо Надежды, мимоходом взглянул на Лену, жавшуюся к матери, и девушка смогла, наконец, рассмотреть его черты.