Высокий лоб, прямой острый нос, аккуратные тонкие губы - его лицо можно было бы назвать красивым, но Лена знала, что за чудовище скрывается за приятной внешностью.
И хотя во взгляде Костика не было прежнего безумия, Лена невольно отпрянула. На глазах выступили слёзы, внутри всё затряслось, заколотилось, словно у пойманной птицы.
В тот же миг Костик отвернулся - Лена его не интересовала, он попросту не узнал её. Сунув руки в карманы широких джинсов, он пошёл прочь. Ольга Сергеевна рыдала на плече у Надежды. Лена же не могла оторвать взгляда от удаляющегося высокого силуэта. Слёзы катились по щекам, воспоминания оживали в памяти.
- Оля, не плачь, - послышался рядом тихий голос матери. - Идём к нам, тебе надо успокоиться. Нельзя, чтобы Игорь видел тебя в таком состоянии.
Ольга Сергеевна зарыдала сильнее и что‑то невнятно сказала - Лене показалось, это были слова согласия.
- Алёнк, пойдём домой, - всё так же тихо обратилась Надежда к дочери.
Лена, пряча лицо от матери - если она увидит слёзы, она же сразу всё поймёт! - поспешила в квартиру первой. Её руки дрожали, она долго не могла открыть входную дверь.
Дома Надежда, не раздеваясь, прошла на кухню. Она поставила чайник и усадила рыдающую Ольгу Сергеевну на маленький угловой диванчик.
- Алён, иди, посмотри телевизор, - сказала она, закрывая кухонную дверь.
Это было лишним. Стены в старой хрущёвке были не плотнее картона. Иногда сквозь них можно было услышать даже беседы соседей, а уж разговор на кухне не мог остаться тайной даже за закрытой дверью.
В другой ситуации Лена не стала бы слушать, воспитание не позволило бы. Но сейчас дело касалось и её тоже. Забившись в угол, она обхватила колени руками и сжалась, глотая слёзы.
- ... бросил, за ум взялся, - доносился с кухни сбивчивый шёпот вперемешку со всхлипами. - Игорь радовался. Даже на поправку пошёл.
Игорь - муж Ольги Сергеевны - был серьёзно болен. Бывший дальнобойщик, около четырёх лет назад он попал в аварию. С тех пор он всё время находился то в больнице, то дома. Работать он больше не смог, и вся забота о доме и семье легла на плечи немолодой уже Ольги Сергеевны.
Лена знала, что, кроме мужа, Ольге Сергеевне приходилось заботиться о дочери и маленькой внучке. Ещё был младший сын... Костик. Говорили, что он связался с дурной компанией.
Лена нечасто видела его - время от времени встречала то во дворе, то в подъезде, но не обращала на него внимания. Они никогда не здоровались, хотя и были знакомы - несколько лет назад Ольга Сергеевна представила их друг другу.
- ... снова дома бывать стал, я думала... прошло всё. По молодости гулял, с кем не бывает, - голос Ольги Сергеевны то и дело прерывался.
- А потом началось... - с кухни послышались сдавленные всхлипы. - Опять его друзья... и с девкой какой‑то связался... Пропадать стал... дома не ночевал. А мы с Игорем всё ждём его, каждый раз...
- Не плачь, Оля, - на кухне послышалось шуршание ткани и мягкие шаги - видимо, Надежда пересела поближе к подруге и утешала её. - Всё наладится, вот увидишь. Сама же говоришь, что он и учиться собирался, и дома стал бывать. Значит, хочет к нормальной жизни вернуться! Надо ему только помочь...
Ольга Сергеевна будто не слышала.
- А знаешь, что Алка из соседнего подъезда сказала? Сказала, что Костя - наркоман. И всё припоминает тот случай, когда Костю задержали. А я же знаю, что его подставили!
Слова потонули в рыданиях.
Лена стянула платок, давно упавший с головы и покоящийся на плечах, промокнула им вспотевшее лицо и безвольно опустила руку. Так вот оно что! Наркоман. Это объясняет и его безумный взгляд в ту ночь, и его неадекватное поведение. Это всё объясняет.
- Да не слушай ты эту сороку, Оля, - голос Надежды звучал строго. - У неё язык, как помело. Прости, Господи, за такие слова. У неё самой в семье что‑то не ладится, вот она и сочиняет сплетни про других.
Но Ольга Сергеевна рыдала в ответ и уже, кажется, не могла остановиться. Она пыталась что‑то сказать, но что именно, было не разобрать за всхлипами и стонами. До Лены доносились лишь отдельные слова.
- Молодой, - сквозь слёзы бормотала Ольга Сергеевна. - Двадцать один в этом годууу... Зачем... учился бы... Ох, гоооре....
Дальше речь сделалась совсем бессвязной, и Лена поняла, что у Ольги Сергеевны истерика.
На кухне загремели дверцы шкафа: наверное, мать доставала валерьянку. Тихо засвистел вскипевший чайник.
Лена бесшумно прошла в свою комнату. Мысли сейчас напоминали клубок змей - сплошные хвосты, а ухватиться и додумать хотя бы одну не получалось.
Костик - наркоман? Или мать права, и это действительно только злой наговор. Но уж больно странно вёл он себя в ту ночь... Лена вздрогнула от отвращения при воспоминании о прошлом. Она уже начинала забывать о том, что с ней случилось, но всё снова стало напоминать ей об этом, возвращать её в прошлое. Зачем?