– Спасибо, что не бросился защищать, – я не удержалась от смешка. – Только тебя вмешивать во все это не хватало. Ты и без того уже пережил многое. Зачем тебе еще осуждение от тех, кто мало что из себя представляет, но любит считать наоборот? Какие-то непонятные связи с непонятной черной ведьмой… Теперь еще и обвиненной…
Яр прижал меня к себе еще крепче, хотя мне казалось, что крепче уже не получится. Своим телом я ощущала его, и в этом было что-то волшебное.
– Я люблю тебя, – сказал Яр, словив мой взгляд.
– И как это? – спросила я, вместо того чтобы в ответ словить его губы.
Пару секунд Яр молчал. Потом произнес медленно:
– Это как звезды, вспыхнувшие над головой… когда ты уже отчаялся найти путь в непроглядной тьме. Ты следуешь за их сиянием, и тебе больше ничего не страшно. Идешь, точно зная, что этот путь – единственный верный…
Несколько секунд мы молчали.
– Ладно, – согласилась я, выскальзывая из его объятий. – Мне пора.
– Я провожу тебя до выхода.
– Ладно.
Когда я уже натягивала шапку, Яр заметил вдруг:
– Знаешь, а ты понравилась папе. Он сказал, что ты похожа на мою маму… Будь очень осторожна, Яна. Возвращайся к себе. Я уверен, они смогут его отыскать… Охотника, Матвея. Что-то мне подсказывает, что конец этой грустной истории совсем близок. За те страдания, что он принес, – глаза Яра стали холодными, – он скоро заплатит. А ты как считаешь?
Я улыбнулась, ничего не ответив.
И все-таки отвернулась, потому что мне очень хотелось плакать.
– Передай, пожалуйста, Весте, что я желаю ей скорейшего выздоровления.
И ушла.
Страх победила пустота.
И именно пустоту выбирает моя магия.
Но кто бы знал, что нужно мне самой?..
Глава 17. Гирлянда из звезд
Матушка обещала поведать мне истину. И решила не медлить с этим. Почему? Тоже предчувствие? Интересно, у белых, возродившихся из черных, сохраняется способность предчувствовать?
Также любопытно, насколько долго это письмо ждало своего часа? Если учесть, что в нашу последнюю с матушкой встречу оно было уже написано. Сколько времени прошло с тех пор, как матушка, столкнувшись со взрослой мной, решила его написать?..
В нашей комнате было пусто.
Я сидела спиной к стене, укутавшись в плед. Ничего не хотелось. Хотя в теории я могла еще на две пары успеть…
Да, я сбежала, и да, остановить меня никто не смог. Но какой был в этом смысл? Разве от этого мне стало легче? Смелее? Где мои звезды, которые меня саму сделали бы смелой? Или истинная темнота все-таки не может быть совмещена со светом?..
Что будет дальше?
Со мной? С Яром? Со всем этим миром?
Я все же взяла в руки конверт, так невероятно пахнущий лавандой. Когда вернулась, положила его на край стола, не решаясь открыть в то же мгновение, но, кажется, время пришло.
Конверт был невесомым.
Значит ли это, что слова ничего не стоят? Как обычно…
Внутри лежал обычный белый лист, сложенный вчетверо. Я осторожно развернула его, на мгновение зажмурила глаза – а потом все же осмелилась посмотреть. Душа заныла. С первой же строчки я узнала этот подчерк. У матушки он всегда был очень красивым, таким тонким и изящным.
А первой строчкой было вот что: «Дорогая моя Яна».
И я пообещала себе, что дочитаю ее письмо до конца. Выслушаю матушку. Закрою этот гештальт. Не знаю, что будет дальше со мной, с нами и всем таким прочим, но знаю вот что – с матушкой мы увидимся еще нескоро, если это вообще когда-нибудь произойдет.
Я так любила тебя, матушка.
Знала бы ты, как я тебя любила. Как я ждала тебя. Каждую ночь просыпалась от любого шороха, уверенная, что это ты, именно ты, решила вернуться…
Если бы ты только знала.
***
«Дорогая моя Яна.
Прежде всего, я хочу, чтобы ты помнила: я горжусь тобой. Я горжусь твоей стойкостью, твоей целеустремленностью. Твоей смелостью. Мне потребовалось семь с половиной лет, чтобы собраться с мыслями, перебороть свой страх – и наконец-то тебе обо всем рассказать. Тебе потребовалось просто быть собой, чтобы поспешить на помощь незнакомым людям.
Я ужасно виновата перед тобой. И никогда не перестану это отрицать. Сейчас я знаю, что ты бы все поняла. Даже в том юном возрасте. Нам обеим все равно было бы тяжело, но мы делили бы тяжесть расставания на обеих. И обязательно справились бы. Но я вновь проявила слабость. Ушла, даже не обняв тебя на прощание. Ничего не сказав. Как будто можно так просто исчезнуть, точно меня никогда не существовало.
А люди ведь все помнят.
Как ни скрывайся.
Не знаю, как тебе объяснили мое исчезновение. Мы с твоим папой это не обсуждали. Не удивлюсь, если он вовсе промолчал. Леша никогда не умел красиво лгать. А правду мы с ним решили не сообщать. Глупые.