Трент скользнул обратно в кресло, когда я подняла сумку и поставила ее на колени, вытаскивая изнутри зеркало вызова. Кончики пальцев покалывало, когда я нашла его, руку свело, когда я убрала сумку и положила зеркало на колени. Я делала проклятие в течение недели, храня его в частном пространстве Ала в коллективе. Все, что я должна была сделать, это коснуться линии, найти коллектив, сказать волшебные слова и получить доступ к нему.
— Если это не сработает… — начала я, и Трент жестом сказал мне замолчать.
— Рэйчел, ты вернула Вайноне человеческий облик. Ты сможешь восстановить мои пальцы.
Я не была так уверена в себе. Я откинулась на спинку, затем наклонилась вперед, зеркало вызова заставляло мои колени болеть от магии, отмечающей, где я была. Как слизни после захода солнца, оно потянулось и нырнуло за крошечный кусочек линии, который бежал не в пяти метрах.
— Это не должно причинять боль, — добавила я, чувствуя, что мои пальцы проскальзывают, и я начала потеть. — Если это не так, просто скажи слова заклинания снова, и оно изменится, пока оно не запечатано. Ладно?
Он кивнул и сжал челюсти.
Я вдохнула. Выдохнув, я осторожно потянулась к линии, мои пальцы дергались на стекле, когда оно внезапно обдало меня ледяным холодом. Линия была мучительно острой, потому что когда я ныряла через них все, я видимо улучшила их ясность стократно. Зеркало гудело от мириады диалогов, шепотов на краю моего понимания, энергия падала и скакала, когда демоны боролись с повседневной рутинной скукой. Коллектив был теплым, спокойным в этот раз, и я почувствовала, как мои глаза слипаются от жара огня, смешанного с одеялом потраченного адреналина, по-прежнему держащего коллектив в запутанной удовлетворенности. Ох, если бы это только могло продолжаться.
Оставив замутненное тепло, я направила малую часть моих мыслей в кладовку Ала и была удивлена, когда мои мышцы, казалось, отяжелели. Сильная усталость наполнила меня, и я подумала, может быть Ал спал. Я прежде никогда не сталкивалась с этим при хранении и получении доступа к заклинаниям в частном пространстве Ала. Коллектив был создан, чтобы частные проклятия хранились в частных пространствах, а общественные проклятия хранились там, где все желающие могли получить к ним доступ, будь то проклятия, чтобы избавиться от бородавок или от всего вида. Используя проклятие из открытого доступа, ты брал на себя всю копоть для его создания, а также всю копоть, которую его создатель туда мог прицепить. Так некоторые демоны пытались избавиться от копоти, в лучшем случае это был сомнительная попытка.
— Сюда, — сказала я грубо, чувствуя легкое головокружение, когда протянула руку через пространство между нами. — Я не хочу рисковать и делать заклинание специально для тебя, если кто-то выявит определенные факторы, оно может быть использовано против тебя, поэтому мне нужно прикоснуться к тебе, чтобы сосредоточить проклятие.
— Нужна моя правая рука? — спросил он, и я заморгала, пытаясь сосредоточиться на нем. Я чувствовала полупьяной, без легкой эйфории.
— Это может быть твоя нога, все это пустяки, — сказала я, и он наклонился вперед, давая мне свою левую руку. Было холодно, и я сжала ее крепче.
— Non sum qualis eram, — сказала я для доступа к проклятию, одной рукой держа его руку, другую положив на зеркало.
Я напряглась, когда энергия разлилась во мне, стряхнув грязь проклятий вокруг него и сияя тусклым блеском в моей голове.
«Я плачу за это», — подумала я, интересно, как я дошла до этой точки: добровольно принимаю копоть за проклятие, чтобы помочь Тренту. Тепло и болтовня прошли через мои синапсы, как вода через камни, проклятия неслись в моем уме, в моей ци, вытягивая энергию, следуя за ней, пока она не нырнула через мою руку в Трента.
Он дернул рукой, сжимая мою достаточно сильно и больно.
— Дело сделано, — сказала я, и он отпустил меня, вытягивая правую руку вверх в мерцающем свете очага. Мои плечи расслабились, поскольку я видела пять пальцев, пять прекрасных пальцев. Выдохнув, я плюхнулась обратно в свое кресло с облегчением. Я использовала модифицированное проклятие исцеления, чтобы восстановить его тело по образцу ДНК, которое хранилось в памяти коллектива, со времени, когда он был фамилиаром. В проклятии были настройки, которые сделал его отец, не только, чтобы сохранить жизнь, но чтобы расширить ее.
«А также чтобы исправить его руку», — подумала я, радуясь, что смогла это сделать. Хорошо быть целым, без шрамов.
А затем я посмотрела на него и побледнела. О, нет.
Радостное выражение лица Трента заколебалось, когда он увидел мое лицо.
— Что?
Я открыла рот, когда смотрела на его уши, не совсем зная, как ему сказать, и меня бросило в жар. Его уши были заостренными, как у Люси и Рэй. Черт, я думала, что его папа исправил их, переделывая его ДНК, а не обрезал их, как у добермана.
— Хм… — начала я, потом вздрогнула, когда серебряный колокольчик, висящий над камином, издал прекрасный перезвон.
Трент изумленно поднял глаза, и тогда мы оба отпрыгнули назад от тяжелого прилива жженого янтаря, который испортил воздух, взрываясь в очаге. Я ахнула, когда Ал выскочил в комнату. Сжимаясь, я подтянула ноги на стул. Трент встал, оттолкнув свое кресло на три фута, когда демон в своем зеленом бархатном кафтане почти перекатился по огню, дергая руками и ногами.
— Ал! — закричала я, когда он, кряхтя, остановился. Потом я завопила, паникуя, — Ал! Ты горишь!
С пылающим рукавом он сел, моргая из-за темно-голубых очков, которые практически сползли с его носа.
— О, вы только посмотрите на это, — сказал он с пренебрежением, похлопывая себя по руке, после того, как поставил черную бутылку. — Я горю.
— Рэйчел, скажи, чтобы он проваливал отсюда, — сказал Трент, пребывая в плохом настроении, его выражение лица затерялось в тени, когда он отошел в сторону. — Это неуместно.
Я поморщилась, глядя на Ала, когда он начал хихикать от огня, заставляя его танцевать под пальцами.
— Извини, — сказала я, разворачиваясь и действительно имея это в виду. — Не было никаких оснований для его появления. — Я повернулась к Алу. — Ал, ты должен уйти. Сейчас.
Но ущерб уже был нанесен. И было не похоже, что у меня было мнение по этому вопросу.
— Не хочу уходить… — сказал демон невнятно, когда он глотнул из бутылки, добрел до камина, сел на пол, подтянув колени и запрокинув голову. — Я слышал, как ты пользовалась линией, и я пришел в гости. Тут так тихо. Никого нет, никаких вечеринок, нет никого, чтобы содрать кожу, чтобы попытать. — Он моргнул, как будто видя потолок впервые. — Где я?
Я посмотрела на Трента, он теперь бесшумно передвигался по комнате, собирая вещи, и заталкивая их в ящики. Свечи на алтаре не было.
— Боже мой, — сказала я, всматриваясь в Ала. — Ты пьян!
Трент гневно распахнул крошечное окно, и Ал поднял бутылку в приветственном жесте.
— Нет, не пьян, — попытался оправдаться он. Потом… — Подожди, да. Да. Я пьян. Ты не представляешь, как трудно было дойти до этого изуми-и-ительного состояния отключения. — Вздрогнув, он посмотрел мимо меня на открытый шкаф. — Ой, смотри, там еще есть.
Я беспомощно наблюдала, как Ал встал, пошатываясь и спотыкаясь, и направился к стойке, где стояли шесть бутылок белого вина, которые я не сразу заметила. В растерянности, я повернулась к Тренту, сразу обращая внимание на его уши.
— Это эльфийское вино! — громко объявил Ал, и Трент нахмурился. — О, Рэйчел, это вещество токсично. Пинок тебе в задницу. Где мы?
— Там, где нам не положено быть, — сказала я в отчаянии. Трент открылся мне, показав что-то важное и хрупкое ему, а я прихожу и привожу Ала. То, что это был несчастный случай, ничего не значило. У меня внутри все скрутило, и, увидев мое зеркало вызова, я подхватила его и поднесла к Тренту, чтобы он мог увидеть себя.
Трент нахмурился, глядя на его окрашенное красным отражение. Затем его глаза широко распахнулись, и он выхватил у меня зеркало, поднося его ближе и наклоняя голову, чтобы рассмотреть уши. В углу Ал начал хохотать, бутылка эльфийского вина стала легче, чем когда он взял ее.