Ванда моргнула, осознав свою мысль, но комната проявилась перед глазами лишь на мгновение, а потом все снова погрузилось в водоворот воспоминаний: вновь Заковия. Вновь кошмар, только случившийся почти на пятнадцать лет позже того, первого. Момент, когда пули прошили тело Пьетро, и она, Ванда, ощутила это всем своим существом. Она чувствовала его боль, смятение, чувствовала, как жизнь стремительно покидает тело, вытекает словно вода. И она ничего не могла сделать! Только потянуться к его разуму в последний раз: «Я с тобой, брат». Он ничего не ответил, но почувствовал, это Ванда знала. Ему не пришлось встретить последний миг в одиночестве. А вот ей…
Смерть не дала им попрощаться, и вырвав жизнь из Пьетро, она вырвала и часть души из Ванды. Почва ушла из-под ног девушки, лишив всяческой опоры. Она была словно рыба, выброшенная на песок — беспомощная, хватающая ртом воздух, которым не могла дышать, а в горле вместо него клокотала паника. Всё дальнейшее было в тумане, она даже не осознавала, чьи руки подхватили её, унося прочь. Чужие руки. Но бережные и заботливые. Кто-то прижимал её к груди и закрывал от Заковии, рассыпающейся бетонным крошевом. И за него Ванда цеплялась с упрямством, которого сама не могла понять, ведь в тот момент ощущала себя не менее мертвой, чем её брат-близнец.
После она поняла, что это был Вижен. На её попытки поблагодарить, он только слегка кивнул головой и ненадолго задержал на ней пытливый взгляд своих странных глаз. Оценивающий взгляд, но не высокомерный, совсем не такой, какой был у Штрукера, когда он наблюдал за их с братом успехами.
Эти воспоминания были болезненными, но память не зациклилась на них, как ожидала Ванда. Она пошла дальше, в коридоры тех бесконечных дней, в течение которых Ванде приходилось заставлять себя дышать, есть, пить, отвечать на вопросы…и сейчас, глядя на всё это со стороны, девушка осознала, что Вижен присутствовал в этих воспоминаниях неизменной тенью. Он не часто вступал в разговор, хотя бывало и такое, но постоянно находился где-то поблизости. Просматривал файлы, сидя на подоконнике, перебирал принесенные из лаборатории микросхемы, а порой и просто подолгу смотрел в окно, сидя в той же комнате, что и Ванда, и часами не говоря ни слова. Это не раздражало. Молчать с ним было комфортно.
И вспомнив это, заострив внимание, Ванда задалась вопросом, почему именно его Тони приставил к ней в качестве тюремщика? Только ли потому, что надеялся компенсировать алую магию самой передовой технологией из возможных?
Неожиданное открытие, сделанное в воспоминаниях, теплом легло на сердце Ванде, но…почти сразу она снова ощутила привычный холодок. Она осознала, что скучает не только по мертвым. Возможно, даже не в первую очередь по ним. Но вот беда: тот, кто был жив, и кого она всей душой хотела видеть сейчас, был столь же недосягаем, как и мертвецы. И не только потому, что их разделяло расстояние, расстояние можно преодолеть… Ванда боялась, что их разделяют убеждения. И эта пропасть может быть непреодолимой. Она не согласится стать сторожевой собакой на поводке у безликого правительства, а он не примет тот хаос, который несут с собой единоличные решения. «У каждого своя правда» — никогда ещё эта фраза не казалась Ванде до такой степени приговором.
Магия отозвалась на вспышку отчаяния, но, не имея выхода, заклубилась горячим паром внутри, Ванда знала это ощущение и знала, что последует за ним — раскаленные алые когти, как будто рвущие плоть и пытающиеся процарапаться наружу. Раньше, она боялась этой боли, но сейчас легко позволила ей поглотить себя. Всё что угодно, лишь бы больше не ощущать бездонную, стылую пустоту внутри.
Какая-то отдаленная возня.
Глухие удары.
Вскрики.
…а потом оглушительный вой сирены, и лицо Стива, вынырнувшее из темноты как призрак. Ванда едва узнала его, даже когда смотрела прямо в лицо, даже когда он резкими, быстрыми движениями избавлял её от тесных оков. Даже когда улыбнулся своей фирменной, подбадривающей и невероятно открытой улыбкой.
— Что они с ней сделали, черт бы их побрал?! — спросил голос из темноты, кажется — женский.
— Накачали транквилизаторами и держали на них все это время, — мрачно ответил только что выпущенный из камеры Клинт. — Уилсон, возьми её, уходим!
Ванда хотела было сказать, что пойдет сама, но поняла, что даже не помнит, как это. Говорить. Ходить. Но Сокол, кажется, отлично помнил и про то, и про другое. И Ванда снова провалилась в забытье.
Прошло много часов до того, как они, наконец, оказались в безопасности. Далеко, очень далеко от той водяной ямы… да говоря по чести, Ванда даже не представляла, куда их привел Стив. Она очнулась в полете, после того, как Наташа что-то ей вколола. А говорить и соображать смогла только после полудюжины разноцветных пилюль и еще одного укола.
— Крепко они тебя боялись, подруга, — заметила Наташа. — Таких забористых коктейлей, кажется, даже для Брюса не мешали.
Убежище походило на какой-то бункер или заброшенную военную базу. И судя по следам запустения — тут уже очень давно не было ни одного двуногого создания.
Зато было безопасно.
Спустя несколько суматошных часов, когда спасенные размещались и слушали последние, не утешительные новости, на базе воцарилась тишина — большинство предпочло отдохнуть после этого безумного броска на свободу. Закрыв за собой дверь, Ванда, наконец, позволила магии выплеснуться. Большинство предметов тут же взмыло в воздух, а в нескольких местах комнаты образовались алые сгустки. Девушка была уверена, что стоит их тронуть, как отправишься в малоприятное путешествие по коридорам собственных страхов. Когда-то таким вот образом она подтолкнула Тони к созданию Альтрона.
Стук в дверь прервал ход её мыслей, а вот магия и не подумала исчезнуть. Ванда открыла почти сразу. На пороге обнаружился Стив.
— Ты, наверное, хочешь отдохнуть, но я ненадолго. — он окинул комнату быстрым взглядом и слегка нахмурился, увидев, что она сплошь затянута алой паутиной. Ванда отступила в сторону.
— Конечно, входи. И не беспокойся, ничего не случится, если будешь держаться подальше от сгустков.
Ванда была ему рада. Оставшись в объятиях серых стен, она снова ощутила подступающую к горлу панику, замешанную на глухой тоске одиночества. Пусть даже разговор будет коротким — это поможет ненадолго сбежать от пустоты.
— Что-то случилось, пока мы обживали подземелья?
— Нет, я хотел тебе кое-что отдать, — он протянул руку, сжатую в кулак, и через секунду на ладонь Ванде опустились два её кулона.
Девушка потрогала их и изумленно воззрилась на Стива. Вряд ли вытаскивая их из застенков, он озаботился тем, чтобы прихватить изъятые у неё вещи. Тогда как же…
— План был просчитанный, кроме одной двери, которую мы так и не придумали, как открыть удаленно. — Стив усмехнулся какой-то новой для себя усмешкой, немного горькой и саркастичной. — Решили разобраться с этим на месте, — он покачал головой, а потом поднял глаза. — Та дверь оказалась открыта, а на ручке висело это. Я не специалист, но, кажется, открыть её — отперев, а не выломав — можно было только изнутри. Не представляю, кого из персонала ты очаровала, и кто мог так подгадать момент нашего появления, сняв блокировку. Но это явно послание для тебя. И кажется — дружественное…
Стив говорил что-то ещё, но Ванда его не слышала, она всё смотрела в рубиновую глубину своего кулона, и внутри ей чудилось отражение того, кто был сейчас за много сотен километров отсюда. Того, кто — как ей казалось — ни за что бы не стал помогать им в таком деле. Того, кого ей мучительно не хватало в этой серой, бетонной комнате.
— Когда-нибудь… — прошептала Ванда, касаясь кулона кончиками пальцев.
«Когда-нибудь» может наступить не скоро, но теперь она готова была ждать. Теперь у неё была слабая надежда на то, что пропасть непонимания всё же преодолима.