Почему он сопротивляется? Он должен пойти туда и взять ее, как она того требовала. Разве ее желания не важнее любых глупых обещаний?
Перестань концентрироваться на ее обнаженных частях тела. Сосредоточься на чем-нибудь другом. Например, на обеде. Да. Если они поедят, то он не сможет испытывать вожделения, верно?
Он протянул ей льняную салфетку, и она положила ее себе на колени, скрыв одну часть тела, но оставив обнаженной свою великолепную грудь. Зная, что скрывается под крошечным лоскутком ткани, ему захотелось нырнуть за кремом.
Плохой котик.
Он сорвал крышку с контейнера с курицей и протянул мясо. Мина схватила кусок и вгрызлась в него.
Лео гордился своим железным самообладанием. Но лучше бы кто-нибудь предупредил его, что женщина может превратить его в лужицу, простонав: «Черт возьми, какая вкусная курица».
Решимость уважать ее обернулась для него пыткой. Каждый кусочек. Каждый стон. Каждый взгляд на розовый язычок, когда она облизывала губы.
Он со стоном повалился на спину.
Мина тут же оседлала его, что сделало его положение более затруднительным. По всем его планам, он должен был взять с собой одежду. Или, может быть, доспехи. Что заставило его думать, что он сможет выдержать утро и день наедине с ней? Почему он обещал не торопить события?
— Пупсик, — она пропела его имя, покусывая его подбородок. — Ох, Пупсик. Ты не сможешь спрятаться от меня. Почему ты так упорно борешься с этим? — Чтобы доказать свою точку зрения, она потерлась скользкой щелью о его возбужденный член.
— Липучка, нет, мы не можем, я обещал.
— Кому ты обещал? Моему отцу? О, пожалуйста. Он не имеет права решать, с кем мне заниматься сексом.
— Я обещал еще и себе обращаться с тобой как с леди.
— Да, но даже леди любят немного страсти. Немного… — она укусила его шею, а затем плоский сосок. Он сделал глубокий вдох. — Веселья.
— Я дал слово, — и как бы ни манило его удовольствие, он не нарушит его.
— И что же именно ты сказал?
— Что я не стану заниматься с тобой сексом, если мы не будем должным образом связаны.
— Так заяви права на меня, а затем возьми.
— Липучка! — он посмотрел на нее потрясено.
— Что? — она отказалась от невинного взгляда, но с другой стороны, кто бы этого не сделал, учитывая, что она скользнула еще дальше вниз по его телу и теперь стояла на коленях между его ног, одной рукой сжимая член.
— Ты не должна… ты не можешь… Ох черт, — а что еще можно сказать, когда женщина, которую ты хотел больше всего, обхватила губами головку твоего члена и начала сосать?
О, как она сосала и теребила его возбужденный член. Губами скользила по всей длине его стального шеста, лаская его, окутывая жидким теплом. Лео не мог не вцепиться пальцами в одеяло, стараясь не шевелить бедрами, чтобы не вонзиться в сладкую пещерку ее рта.
Но Мину не интересовал его впечатляющий контроль. Как и в любой другой момент с тех пор, как они встретились, она, казалось, полна решимости сломить его сопротивление. Чтобы привести туда, куда никто другой не приводил его, как эмоционально, так и физически.
Она глубоко заглотила член.
Глубоко. В горло. Его член.
Никто никогда не делал этого раньше, учитывая его довольно внушительный размер. Мина однако смогла, и сделала она это со смаком и самым великолепным выражением на лице. С трепетающими ресницам на фоне щек, с закрытыми глазами, она наслаждалась процессом. Ее губы были широко раскрыты вокруг члена, их совершенный розовый цвет резко контрастировал с ним. Щеки ввалились, когда она начала сосать. И ох уж эти звуки, которые она издавала. Сладкие звуки удовольствия. Тихое рычание удовольствия.
Сможет ли он сдержать рев, когда она доведет его до грани экстаза, а потом столкнет вниз?
Да. Забудьте о мужчине с железным контролем. Он выстрелил своим сливочным грузом в ее гостеприимный рот, и она приняла его. Она проглотила каждую унцию и не прекращала сосать, пока он хриплым голосом не взмолился:
— Черт возьми, Липучка, ты меня убьешь.
Дело в том, что он еще не мог умереть. Ни за что. Он должен отплатить ей тем же.
А как насчет обещания не предъявлять на нее права?
Он сдержит свое обещание. Его член не утонет в бархатистом жаре ее лона, но, черт возьми, его язык это сделает!
— На спину, — прозвучало как приказ? Чертовски прямолинейно получилось. Но сейчас он как никогда желал, чтобы она его послушалась.
— О боже, я тоже получу оргазм.