— Блейк, нельзя считать, что все люди похожи на Максима и Екатерину. Их дисфункция, скорее всего, была бы налицо, независимо от того, был ли Максим частью Братвы или нет.
— Ты действительно хочешь сказать, что то, что есть у них, не является нормой среди людей, которых ты знаешь?
— Существуют ли такие отношения? Да. Являются ли они нормой? Нет. Если бы ты только знала, как чертовски безумен Раф по отношению к Клео, или какие отношения у ее сестер с мужчинами, ты бы поняла, что среди нас полно тех, кто считает Максима отвратительным за то, как он обращается со своей женой. Посмотрите на Виту и Джино...
— Вита сама по себе игрок, — огрызнулась она. — Может, ей пришлось так поступить, чтобы выжить. Но я никогда не буду такой, как она. Я не хочу быть такой, как она. Так что же остается мне, Неро?
— Оставаться такой, какой ты есть.
Неужели она не понимает, что ей не нужно ничего менять?
Она тяжело качает головой.
— Иногда я просыпаюсь утром и чувствую, что тону. У меня нет ни власти, ни самостоятельности. Ты заставил меня выйти за тебя замуж. Ты заставил меня войти в этот мир, и даже после нескольких недель попыток сделать это я все еще не знаю, как это сделать. Я полностью замерла в кабинете Максима и замру снова. Возможно, в ситуации, когда это будет стоить мне жизни. Или твоей.
— Малыш...
— Я боюсь!
По ее щеке скатилась злая слеза. — Я боюсь, что у меня никогда не хватит сил, чтобы выжить здесь, если я не буду делать то, чего не хочу, и не стану той, кем не хочу быть.
В моей груди становится тесно. Я обхватываю ее руками и притягиваю к себе. Меня убивает то, что она так себя чувствует, потому что я знаю, что всю свою жизнь она никогда не чувствовала, что ее достаточно.
Ни в Даркуотер-Холлоу, ни здесь.
Но есть одно место, где ей всегда будет достаточно. Где она всегда будет принадлежать себе. Прямо здесь, со мной.
Я просто должен заставить ее увидеть это.
Когда ее тихое сопение стихает, я откидываюсь назад и смотрю ей в лицо.
— Ты не пешка, и я никогда не буду обращаться с тобой как с пешкой. Мы пытались сделать что-то очень сложное, то, что большинство жен мафии никогда бы даже не попытались сделать. Ты чертовски храбрая, детка. И чертовски хороша, что пыталась помочь такому ублюдку, как я.
На ее лице разыгрывается странная драма. В ее глазах плещется столько противоречивых эмоций, что мне трудно их понять.
Я убираю волосы с ее лица.
— Но тебе не нужно быть храброй ради меня, Солнышко. Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватой за то, что случилось в Даркуотер-Холлоу, но тебе не за что чувствовать себя виноватой, и пора бы тебе это признать.
Я думал, что мои слова успокоят ее, но вместо этого ее взгляд стал затравленным. Она отталкивает мои руки от себя и поднимается на ноги.
— Это больше не имеет значения. Мы потерпели неудачу.
Я тоже встаю. — Знаешь, почему я согласился на это, хотя меня тошнило от беспокойства, что я втянул тебя во все это?
— Потому что, став капо, ты поможешь мне быть в безопасности.
— Да. Конечно. Но одного этого было бы недостаточно. Я согласился, потому что думал, что этот опыт поможет нам снова быть вместе. Вот почему я это сделал.
Ее глаза стали очень широкими. — Что?
— Речь всегда шла только о тебе. Я хочу только тебя. Если бы у меня была ты... Черт, я был бы счастлив делать все, что Ферраро захочет.
Это гребаное чувство вины снова мелькает на границах ее выражения. Она стоит у книжной полки и просто смотрит на меня.
— Ты правда не расстроен, что мы все испортили? — спрашивает она в конце концов.
— Вовсе нет.
Она кладет руку на одну из полок, но ее глаза не отрываются от меня. — Мне просто... трудно в это поверить.
Я провожу пальцами по волосам. — Боже мой, ты все еще не поняла, да? Разве это уже не очевидно, черт возьми?
— О чем ты говоришь?
Я подхожу к ней и заключаю в объятия.
— Я сказал тебе, что больше не буду тебе врать после того, как мы приедем в Нью-Йорк. Я придерживался этого обещания. Но есть кое-что, что я скрывал. И разве это не так же плохо? Я не хочу больше играть в эти игры.
Она откинула голову на полки. — О чем ты говоришь?
— Я чертовски люблю тебя.
Ее губы расходятся в резком вздохе. Она долго смотрит на меня своими блестящими голубыми глазами, словно пытаясь заглянуть в самые глубины моей души, а потом уворачивается от моей руки и бежит по коридору в свою комнату.
Нет. Я не позволю ей убежать от меня.
Она пытается закрыть дверь в спальню, но я распахиваю ее. Она заходит внутрь, но я ловлю ее, хватаю за талию и притягиваю к своей груди. На мгновение она сопротивляется, но потом затихает.
Я прижимаюсь губами к ее уху и шепчу, — Я влюблен в тебя. И я знаю, что ты не уверена, чувствуешь ли ты то же самое ко мне, потому что я не тот мужчина, с которым ты когда-либо представляла себя.
Ее грудь вздымается и опускается от тяжелых вдохов.
— Но, Солнышко, чем больше я вижу, как ты борешься с чувствами, которые пытаются вырваться наружу, тем решительнее я становлюсь. Я буду ждать тебя, сколько бы времени это ни заняло. Я лучше буду встречать твои презрительные взгляды и праведный гнев, чем существовать в мире, где ты не моя.
Я разворачиваю ее и беру за руки.
— Это пытка, когда ты так близко от меня и в то же время так далеко. Это пытка - вспоминать, какими мы были. Когда я вспоминаю наши дни в Даркуотер-Холлоу, боль, которую я испытываю, просто невыносима. Это хуже, чем боль от того, что я был на ринге с Алессио. Я бы позволил ему крушить меня снова и снова, если бы это означало, что у меня есть надежда вернуть нас.
Блейк хнычет. Звук разрушительный. — Никогда не будет так, как было. Не здесь.
— Поверь мне, я знаю. Но я также знаю, что пока бьется мое сердце, я буду пытаться найти путь к тебе. К нам.
Ее сияющие глаза пронзают меня насквозь, когда она всхлипывает.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу. — Ты для меня - это все. Ты - моя первая любовь. И ты моя последняя.
Она задыхается и толкает меня в грудь. — Будь ты проклят, Неро.
А затем она прижимается своими губами к моим.
ГЛАВА 25
БЛЕЙК
Поцелуй - это взрыв. Высвободившаяся энергия вливается в мои вены и поселяется там, воспламеняя мое тело.
Наш план разрушен. Для меня больше нет выхода. Никакой надежды на уход. Мысль о том, что я навсегда застряла в этом мире, должна была бы опустошить меня.
Но вместо этого я испытываю глубокое чувство облегчения, которого не испытывала с тех пор, как мы приехали в Нью-Йорк.
Даже лучше, что у меня отняли выбор. Это избавляет меня от мучительных попыток решить, чего я хочу, а что «правильно».
Впервые в жизни эти две вещи не совпадают.
Мне нужен Неро - преступник, готовый умереть за меня, убить за меня, отдать за меня все.
И теперь нет смысла сопротивляться своим истинным чувствам. Я могу просто отдаться Неро и этой новой жизни.