Федя глазенки открыл, сначала побледнел, а потом взял себя в руки:
– Эх, дура ты дура безмозглая. Пистолет-то не заряжен!
Ну, думаю, маху дала. И главное, так по-глупому… Теперь они из меня точно котлету сделают. Федя увидел, что я молчу, и продолжает давить на психику:
– Если ты сейчас положишь пистолет на стол, я никому не скажу. Ну а если нет, то не обижайся. Мы с ребятами найдем способ, как тебя приструнить.
Я сижу на полу, пистолет на Федю направлен, и думаю, что дальше делать. А этот мудак улыбается своей сальной рожей:
– Ну давай, давай. Не заряжен он!
И тут я кино вспомнила. Там про девушку, которая в налете на магазин участвовала, а потом ее в секретную тюрьму заточили и на специального агента учить стали. Что? Да, точно. «Ее звали Никита». Мы еще с девчонками смеялись, почему это ее мужским именем зовут. Так вот, там есть момент, когда она своего инструктора вроде как в заложники берет. Приставляет ему пистолет к горлу и ведет через весь дом. А он потом ей говорит, что пистолет не заряжен. А еще потом оказывается, что на самом деле заряжен. Короче, в дураках девку оставили.
Я этот момент вспомнила и решила попробовать. Ну с «макаровым» я обращаться могла, меня Петюня учил. А тут устройство почти такое же. Щелкнула предохранителем сбоку и на спусковой крючок нажала…
Выстрел грохнул, и у Феди во лбу дырка появилась. Он даже, по-моему, испугаться не успел. В глазах удивление появилось, и он медленно так сполз с табуретки. Даже ширинку застегнуть не успел.
Короче, замочила я его. Кровища по стене разбрызгалась.
А тут Вова из уборной выскакивает. Штаны рукой держит, в другой журнал «Деньги». Все время он его читал, видимо, бизнесменом себя мнил. Он как Федю увидел, вернее, то, что от него осталось, так и побелел.
– Т-ты, ч-т-то, – заикается и назад пятится. Конечно, в уборную он с собой пистолет не взял.
– Стой, – говорю ему так спокойно, – где паспорт мой?
– Т-там, в сейфе, – пальцем, вернее, журналом показывает в комнату.
– Открыть можешь?
Он так быстро замотал головой, что я испугалась, как бы она у него не отвалилась. Раньше времени.
– Нет у меня ключа. Его с собой Серый носит.
Я раздумывала недолго. Все равно, если бы я его в живых оставила, он с силами собрался бы и… Короче говоря, я недолго думая и Вову прикончила. Он поперек коридора упал.
А? Нет, в тот момент мне их жалко не было. Я их ненавидела. А по-настоящему жаль мне было тех дур малолетних, которых они как рабынь держали и всякие гнусности с ними проделывали. И еще деньги большие за это получали. А сколько у этих подонков потом могло таких девушек быть? А что с ними потом делают, когда они отработают свое, я знаю. Если в подмосковных лесах хорошенько поискать, думаю, много костей белых отыщется… Так что не жаль мне их было. Тогда, во всяком случае. Потом, конечно, и жалко и страшно стало. Но не тогда.
Тут девчонки сбежались на выстрелы. Увидели трупы и заголосили в пять глоток. Я им ничего говорить не стала, в комнату загнала, в которой телефона не было, и дверь заперла.
Ну, думаю, все. Соседи наверняка выстрелы слышали и милицию вызвали. Хотя пистолетик этот не слишком громко стреляет. Так, хлопок и все… Но все равно надо ноги скорее делать. Я быстро нацепила на себя то, что под руку попалось, кого-то из девчонок платье, уже собралась уходить, когда в замок входной двери вставили ключ.
Конечно, если б я тоже была такой же козой, как остальные девчонки, в этот момент со мной случился бы обморок. Трое мужиков, да еще бандитов, да еще с оружием, против меня одной… Конечно, двое из них уже трупы, но все равно это слишком. И кроме того, я понимала, что, если мне не удастся последнего, Серого, укокошить, то… И мои кости найдут в подмосковных лесах. Причем, скорее всего, окажусь я там уже сегодня вечером. Так что выбирать мне не приходилось.
Серый ввалился в прихожую веселый, выпивший. Даже песенку какую-то бубнил под нос. А чего бы ему не веселиться? На него бабы пашут. А он только деньги получает. Знаете, настоящие уголовники таких не любят. Считается, что они за счет баб живут. В общем-то так оно и есть. И на зоне им приходится несладко.
Раздумывать было некогда, и я выскочила из комнаты прямо как Брюс Уиллис. С пистолетом на изготовку. У него тотчас же улыбка с лица сошла. Потом Серый пригляделся, что в кухне творится (из прихожей через коридор все видно было), и сразу понял, что товарищам его хана. Он побледнел, перепугался, и на брюках его стало быстро увеличиваться темное пятно.
– Ключ от сейфа, – говорю, – быстро!
Никогда не видела, чтобы человек с такой скоростью вытащил из кармана ключ.
– Не надо, – шептал Серый, – не надо, Машенька! Я тебе все отдам. Все деньги, вообще все!
Я для него теперь Машенькой стала! А когда… Ну ладно, вспоминать не буду.
Он шепчет и ко мне ползет. И только я сообразить успела, что задумал он что-то, как Серый нож из кармана выхватил и на меня кинулся. Руку с пистолетом перехватил и нож занес. Успел все-таки, метнулся как смерч. Только он не на ту напал. Мы с девчонками в подвале такие ситуации раз сто проигрывали. Я руку с пистолетом вместе с его рукой дернула дальше от себя, по ходу движения. Серый на ногах не удержался и споткнулся. Но ножом успел полоснуть меня по щеке.
Дальше уже дело техники. Я его руку за спину завернула и свою освободила. Он лицом вниз на пол грохнулся.
Короче говоря, я и его замочила.
Знаете, у меня как будто внутри что-то оборвалось. Я как автомат стреляла, стреляла… А потом на эту кровь смотрела. И ничего не чувствовала. И эти дырки от пуль совсем не такие, как в кино. И кровь не такая, и выражение глаз. Особенно мертвых…
А потом сейф открыла, вынула свои и девчонок документы. И долларов несколько пачек. Я их даже не считала, три сотни в сумку сунула, а остальное девкам отнесла.
– Вот, – говорю, – честным трудом заработанное. Берите и сваливайте отсюда как можно скорее. Езжайте на батькивщину и больше сюда ни ногой. А то вас тоже как соучастниц привлекут. Поняли?
Они ни слова не говоря собрались и ушли. Все на меня с испугом поглядывали и на мой пистолет. Наверное, вид у меня был в ту минуту… Думаю, что они до самой Украины не оборачивались.
А я кое-как кровь из щеки остановила, дверь аккуратно заперла и тоже ушла. До сих пор не понимаю, как это никто из соседей милицию на стрельбу не вызвал. Может, подумали, что кто-то ремонт делает, гвозди забивает?
Вышла я во двор, потом на улицу и шла очень долго. Район какой-то новый, все дома одинаковые. Я шла, шла и шла, наверное часа два. Пока не замерзла. Добралась до метро, разменяла сотню баксов в обменнике и поехала на «Киевскую». На вокзал, значит.
И тут-то до меня дошло, что домой-то мне теперь ходу нет. Помните, я говорила, что братец мой сам меня под этого богатея подстелил? То есть, как ни крути, он меня им продал. И если выяснится, что это я всю компанию укокошила, то наедут на Петюню. А значит, и на меня. И раз он однажды меня продал, то и вторично это сделает не задумываясь. А может, и хуже что сделает. А значит, не жить мне.
Так что в Бердичев мне нельзя. А куда? В Москве я никого не знаю. В России из родственников только троюродная бабка в Иркутске. Кстати, и на вокзале мне лучше не тусоваться, особенно с такой щекой. Помните, что я говорила про линейную милицию?
Что делать? Вчера я до одури по городу шлялась, ночевала в подъезде у батарей. Проснулась оттого что какой-то вонючий бомж меня ногой пинает. Я его место, оказывается, заняла. Ну я спорить не стала, ушла. Ну и сегодня то же самое. Самое главное, я бояться стала, что трупы бандитов уже нашли, девчонок поймали, они про меня рассказали… И теперь на меня розыск объявлен. В общем, на вокзалы я не пошла, в гостиницы тоже. А куда еще? В кино пару раз сходила. Но там не переночуешь. Короче, выхода никакого не было.
Сегодня с утра ходила по городу, ела одни сникерсы. Вот к этому киоску, где вы меня нашли, подошла и почувствовала, что сознание от холода и усталости теряю. И подумала, что нельзя падать прямо на улице, что надо спрятаться. И спряталась. Куда – сами знаете.