Забыта прежняя степенность,И, словно грёза наяву,В зенит стремится современность,Оставив старую Москву,
Как люди оставляют детство,А мы не в силах повзрослетьИ делим ветхое наследствоЗа домом дом, за клетью клеть.
Устало меряем шагами,А если нужно и ползком.В салоне пахнет старикамиИ лишь немного – коньяком.
Круговороты
На границе света тень ажурна,Словно берег, морем иссеченный.Листья липы сбрасывают в урну…Возле остановки «Дом учёных».
В этот вечер теплый непристойно,В этом свете персиково-нежномОт перронов всей ПервопрестольнойПоезда уходят к побережью.
Памятник суровый, бородатый,Вечно остающийся на месте,Строго смотрит, как спешат куда-тоБелые курортные семейства.
В суете досужего народаИстукан недвижен и священен.Он-то знает, в каждом из уходовВызревает семя возвращенья.
Я в теньке сижу себе ленивоНа краю Пречистенской агоры,Вместе с влагой разливного пиваВ горло опрокидывая город.
А потом вразвалочку по паркуМимо сонной тяжести собора.И метро «Кропоткинского» арка,Словно древний змей Уороборос.
Вход и выход равно совместила,Распахнув стеклянные ворота,Чтобы мы, подобные светилу,Делали свои круговороты.
Оттепель
Фонарные ночи и ангелы на иглеСветлы и беспечны, хоть бесам не счесть числа.Я – черная точка, я – оттепель в феврале,Еще не тепло и даже не тень тепла.
До труб Иерихона парсеки полярных вьюг,До скрипок Вивальди один оборот Земли.Железные птицы гнездиться летят на юг,Попутчик в маршрутке сказал мне, что он – Шарли…
А я – передышка, возможность ослабить шарф,И в пьяном веселье сугроб разметав кругом,Увидеть под снегом все тот же холодный шар,Такой же, как прежде и все же чуть-чуть другой.
И все же, и все же, в февральской судьбе моейПорою бывает недолгий павлиний миг,И теплые руки, и лица родных людей,И темное пиво, и строки любимых книг.
Такая безделица, малость, что – просто смех!Но этого хватит, чтоб снег отряхнуть с ключиц,И крылья расправив, подняться свечою вверх,Проспектами ветра, дорогами хищных птиц!
Все выше и выше, пространство собой пронзив,Как звезды порою пронзают небес покров,И взгляд преклоняя к земле, что лежит в грязи,В болоте столетий увидеть ростки цветов.
Как зернышки рая в кромешном и злом аду,Как проседи света в одной бесконечной мгле,И я умолкаю, парю и спокойно жду.Мы – черные точки, мы – оттепель в феврале!
Серебро
Все больнее дышать, все труднее подняться с утра,Посмотрите в глаза, а иначе я вас не узнаю.Нет ни чести, ни мудрости в тех, что танцуют по краю.Только смелость безумцев, не знающих зла и добра.
Только жажда агоры в расширенных, черных зрачках,Чтоб любили до гроба, и ждали, и кланялись в пояс.По-гусарски рисуясь, вскочить в ускользающий поезд,Чтоб с последним аккордом сорвать восхищенное «Ах!»
И писать как-то так, чтобы каждый услышал «Внемли!»,Чтоб хотя бы на время оставил коктейли и суши,И собой увлажнять омертвелые, черствые души,Словно дождь увлажняет иссохшее лоно земли.