Я включил ходовые огни. Некоторое время мы сидели при красном свете нактоуза, притихшие и несколько погрустневшие, затем Кристин спросила:
— Почему мы здесь?
— Я задаю себе этот вопрос десять раз на дню.
— Нет, я имею в виду, почему мы дрейфуем? Почему не идем своим курсом?
— Потому что ждем попутного ветра.
— Ведь у этой штуки есть двигатель, правда же?
— Нам может понадобиться уйма горючего, когда мы будем толкаться возле рифов.
— Ты сегодня не подзарядил батареи.
— О'кей. Примерно час мы будем плыть в сторону юга.
Мы двигались к югу почти два часа, затем я остановил двигатель, и «Херувим» лег в дрейф.
Волнение началось где-то после полуночи, а спустя несколько часов задул северо-восточный пассат и понес нас к цели со скоростью четырех узлов.
К вечеру на десятый день нашего путешествия навигационные приборы показали, что мы находимся в пяти милях от отмели Марии Магдалены. С наступлением темноты мы увидели маяк. Кристин внимательно вглядывалась в него, отсчитывая про себя интервалы, пока я фиксировал вспышки с помощью секундомера.
— Вот он, — сказала на наконец.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Глава тринадцатая
Первое, что мы увидели, приблизившись к отмели Нативити, были буруны на северо-восточной оконечности, подсвеченные восходящим солнцем. Периодически оттуда докатывался громоподобный шум. Туманная дымка и морская пена были розоватого оттенка и напоминали сахарную вату.
Мы спустили паруса и шли с включенным двигателем под прикрытием отмели. Кристин стояла впереди, внимательно наблюдая за изменением цвета воды, которая меняла оттенки в зависимости от глубины — от темно-голубых и молочно-зеленых до индиговых и темно-синих.
Я находился в кокпите, осторожно ведя судно и чертыхаясь. Передо мной лежали карты, а на глубиномере отсвечивались красные цифры: 51, 50, 49, 37, 35. На карте глубины указывались в морских саженях, а эхолот давал величины в футах, поэтому я вынужден был умножать их на шесть. Я хотел по глубинам точно отметить на карте местоположение нашего судна. Но полностью я картам не доверял. Здесь данные не будут столь исчерпывающи и точны, как, скажем, в бухте или на многолюдном побережье.
Кристин показала вправо, значит, еще ближе к рифам, и я на момент заколебался, но затем повиновался, и вскоре глубиномер показал внушающую трепет глубину 9. Под килем было не более четырех футов воды. Я мог явственно различить внизу грибовидные шляпки кораллов.
— Ты хочешь, чтобы мы разбились! — крикнул я.
Но затем глубина постепенно увеличилась. Когда она составила шестьдесят футов, я перевел двигатель на холостой ход и крикнул Кристин, чтобы она бросила якорь.
— Я сделаю кофе, — сказала она, идя к корме. — Ты голоден?
— Нет.
Я остался на палубе, поверил якорь, чтобы убедиться, что нас не сносит, после чего выключил двигатель. В наступившей тишине доносимый ветром шум прибоя стал громче и яростнее, напоминая артиллерийский огонь.
А чуть позже, когда дым от дизеля развеялся, я ощутил новый запах — крепкий запах земли и растительности. В двухстах ярдах росли пальмы, выглядевшие совершенно фантастично на фоне голубизны моря и неба. За ними, хотя и не особенно четко, виднелась белая линия прибоя.
Кристин вернулась на палубу с термосом и двумя чашками. Мы закурили и сели в кокпите.
— Здесь, кажется, вполне спокойно, — сказала она. — Мы с подветренной стороны самой опасной из отмелей, и если погода ухудшится, мы можем просто двинуться на запад.
— Я хочу бросить еще один якорь, а то как бы «Херувим» не сорвался, пока мы будем исследовать риф, — пояснил я и добавил: — Крис, буруны на юго-восточной оконечности выглядят очень опасными. Я не представляю, как нам удастся отыскать там «Буревестник», не говоря уж о том, чтобы поднять киль.
— Но сейчас отлив, правда ведь? А здесь имеются еще сизигийные приливы. При таком приливе прибой может быть очень маленьким.
— Я изучу снова таблицы приливов.
— В любом случае я не верю, что «Буревестник» затонул там. Конечно, я потеряла ориентировку той ночью, но помнишь, я говорила, что судно находилось не среди бурунов. Просто они были видны и слышны.
— Хорошо. Не думай, что я стараюсь охладить твой пыл. Просто пытаюсь реалистично смотреть на вещи.
Чуть позже я положил второй якорь в шлюпку, отплыл и бросил его. Когда я возвратился, мы устроили легкий завтрак, после чего Кристин занялась плаванием, а я стал устанавливать на шлюпке небольшой подвесной мотор и возился с этим до тех пор, пока не убедился, что шлюпка идет как положено.