Он хотел улыбнуться своим причудливым мыслям, но при этом ощутил, как уголок губы неприятно потянул шрам. Улыбка умерла, еще не родившись.
Более трех лёт он ни разу не обходил свое поместье?!
Хороший же он хозяин!
Но опять же, какой в этом был смысл? Он с каждым днем все больше «тает». Спина все сильнее гнется, по мере того как растет боль. Если он позаботится пересчитать все свои физические недостатки, станет ясно, что ухудшение идет по всем фронтам. Немногие оставшиеся дни он предпочитал проводить в пьянстве, предаваясь мрачным думам о прошлом, и, возможно, временами валяться в постели.
Не сейчас, к сожалению. Скоро.
Скоро он увлечет жену чарами своих пока еще неудовлетворенных желаний настолько, что она с радостью вытерпит его, изуродованного.
Как приятно в такой день стоять на холме и думать о желанной Каллиопе, жизнерадостной, сильной, той, которая желает его не менее сильно.
Может, она уже закончила уборку и ушла?
Ноги сами понесли его к дому. А может, она, испачкавшись, снова вздумает принять ванну?
Лестница, найденная Калли в садовом сарае, была старой и шаткой. Сначала она задалась вопросом, безопасно ли на нее взбираться, но решила действовать по-своему. Настойчивость дороже безопасности. Она прислонила лестницу к стене дома и установила ножки между булыжниками. Когда она стала подниматься, лестница показалась довольно крепкой, поэтому Калли продолжала осторожно взбираться, пробуя ногой каждую ступеньку.
Лестница была достаточно высока, чтобы достать до всех оконных стекол. Теперь ее маленький рост не был помехой! Нечто совершенно для нее новое!
Одна комната убрана от начала и до конца, изнутри и снаружи. Интересно, что теперь подумает мистер Портер о своем чисто мужском бегстве от домашних дел?
Медленно нагнувшись, она погрузила щетку в стоявшее на внешнем подоконнике ведро с уксусным раствором. И встала на цыпочки, чтобы дотянуться до верхнего переплета.
«Черт! Не хватает всего нескольких дюймов!»
Она злобно уставилась на недосягаемый оконный переплет. Щетка не доставала до верхней части стекла, и ничего не поделать. Придется спуститься, переставить лестницу и снова подняться или…
Наверное, не так уж опасно — перебраться с лестницы на подоконник. Кроме того, камень крепче, чем какая-то древняя лестница. И тогда недоступное стекло легко поддастся щетке, пропитанной уксусом. Пять минут, и все сделано идеально! Но внезапный грохот сотряс ее тело.
Скользкая щетка вылетела из руки, и Калли в ужасе схватилась за оконную раму, наблюдая, как щетка падает ниже, ниже… чтобы покатиться по булыжникам рядом с обломками старой лестницы.
Сейчас она первая признала бы пользу употребления непристойных слов. Хорошо, что Дейд ее не слышит!
Что же, всегда можно открыть окно…
И тут она ясно вспомнила, что машинально задвинула шпингалет, когда закрывала окно.
С начала до конца, черт бы все побрал!
Тут явно пригодятся еще несколько отборных ругательств! Слава богу, у нее обширный словарь! Спасибо пятерым братьям, в конце концов!
Калли долго стояла, прислонившись лбом к холодному мокрому стеклу, и ждала, пока успокоится дыхание и сердце начнет биться не так часто.
«Думай, идиотка! Думай хорошенько!..»
Отсутствие лестницы означало, что теперь спуститься она не сможет. Запертое окно означало, что влезть в комнату нет возможности. Может, подняться…
Нет. Только не выше! Она не в состоянии выпустить каменные выступы по обе стороны от окна, в которые вцепилась мертвой хваткой.
Разбить стекло и отодвинуть шпингалет.
Да. Хорошая мысль. Тяжелая деревянная щетка вполне послужит орудием.
Черт!
Она осторожно выпустила каменный выступ и подняла руку. Удар ладонью заставил старое толстое стекло глухо звякнуть. Не более того.
К тому же так она сильно поранится. Может, локтем?
Одно неловкое движение, и подошвы башмаков поехали по мокрому скользкому камню, и она уже падает…
Вырвавшийся вопль был совершенно непроизвольным. Как и безумные попытки схватиться за какую-нибудь опору. И она нашла: довольно глубокую выемку, которую время и дождь выбили в подоконнике, в том месте, где оконная рама примыкала к проему. Падение замедлилось, но при этом боль в пальцах стала невыносимой.