Первым вышел из автобуса Егор, небрежно держа автомат на плече. Я сам его попросил за ними съездить и привезти сюда, ведь предстоял еще и расчет.
– Все живы? – первое, что я задал, даже не поздоровавшись.
– Все в порядке, – успокоил он меня, – все живы и здоровы. Там, правда, без проблем не обошлось, кто-то обратился, но все сейчас уже тихо… Все равно ведь почти все вывезли.
Я покивал головой и залез внутрь. Все так же тесно, жарко и весело. Меня чуть не смело организованное «Привет», когда я показался внутри.
– Артем, ты как? – после того, как со всеми поздоровался и примерно ответил на самый интересующий всех вопрос, заключенный всего в двух словах: «когда отправимся?».
– Все хорошо, вот только радио все равно молчит, – махнул он рукой, не снимая ног с руля.
– А ты включал? – невинно спросил я, присаживаясь рядом.
– Да какая разница…
– А все равно включи…
– Ну, если ты так хочешь, – он чуть потянулся и включил магнитолу.
Несколько секунд шли одни помехи, а потом включились регулярные передачи военных. Почти без всяких изменений от одной к другой. Только иногда добавлялось, что колонны бронетехники застряли в пригородах, надо лишь их дождаться.
Так и хотелось рассмеяться, глядя на его удивленное лицо.
– Не обольщайся, это ненадолго. Пока получается транслировать военные передачи, но аварийные генераторы без подпитки протянут еще максимум двое суток, а потом… Пусть военные усиливают передатчик…
– А больше ничего…
Я обернулся назад. Девчонки тихо щебетали что-то между собой или со скучающим видом смотрели в окно.
– Ничего, – сказал шепотом ему, чтобы не трезвонить всем.
– Миш, – заглянул внутрь Егор, – пошли за консервами…
– Артем, пойдешь с нами? – хлопнул я его по плечу.
– Без меня никак не справитесь? – поинтересовался он, доставая пистолет и вновь начиная щелкать обоймой, вытаскивая и вставляя ее обратно.
– Как хочешь… десять банок на брата не вес…
– Если из-за этих гре… банок с моими предками хоть что-то случится… Я ведь тебя никогда не прощу.
– Артем, не в банках дело…
– А в чем?
– В том, что нам теперь есть, куда вернутся! Вот в чем! Что дальше будем делать, когда соберем родных? Помирать? Или вернуться куда-то в безопасность?
– Миш, хватит оправдываться…
– А тебе хватит думать только о сегодняшнем! Нам ведь не только спастись, нам еще выжить надо! И я собираюсь это сделать! И перестань на меня выливать все свои претензии при каждой возможности!
Он не ответил, только отвернулся и продолжал смотреть в лобовое стекло. Неужели не только один он так думает? Кто еще… Кто еще хочет вот так же закидать меня камнями.
Еще раздумывая об этом, я вышел и что-то ответил на Егоров вопрос. Невнятно и непонятно, даже для себя самого. Потом вспомнил о том, что на мне одето и в чем вываляно, я хлопнул себя по голове и умчался назад переодеваться. Вышел минут через двадцать уже в новой форме, еще немного пахнущей пылью и нафталином. Гораздо приятнее, чем в прежней, залитой гнилой кровью. Прежнюю даже стирать не стоило, только выкинуть.
Сержанта мы нашли все там же, в комнате с радистом.
– Здравия желаем, – обратился я, – мы больше не можем задерживаться.
– А, Михаил! Радуйся! – развернулся он ко мне со счастливым лицом и сунул в руку наушники, – Только сейчас поймали!
– Откуда? – спросил я, уже надевая их на голову.
Никогда не думал, что так буду радоваться простому радо каналу, идущему вперемешку с помехами.
На радио поймали одну странную, но очень интересную передачу. По московскому каналу, несмотря на очень плохой прием. Раньше там обычно музыку на заказ ставили, а сейчас они работали в «нештатном режиме» и принимали звонки… Люди звонили и рассказывали, что у них под окнами происходит. Говорили, что там одни люди других едят, что очень много военных… Кто-то дозвонился и чуть ли не в истерике кричал, что на Манежной военные стреляют с БТРов по людям, а те, вместо того, чтобы разбегаться, идут вперед не пригибаясь… Многих интересовало, почему правительство никак не комментирует ситуацию… И вправду, почему? Позвонил один парень и сказал, что Кремль и правительственный квартал наглухо отцеплен, а в остальных даже милицейские заставы редкость… Туда даже какой-то мужик из Тулы дозвонился. И торопясь, начал рассказывать, что это и не люди вовсе, что он одному в брюхо дуплетом зарядил, а тот только покачнулся, что их только в лоб можно убить, что военные разбегаются, а вот они с мужиками набрали стволов в охотничьем магазине, собрались с ментами и перестреляли всех уродов в трех кварталах. И что к чертовой бабушке этих чиновников, надо брать быка за рога и самим за свою шкуру постоять…
– Вот это мужик, – сказал Егор после этих слов, все слышавший по внешнему динамику – такой даже в этом вряд ли утонет… А чего это военные разбегаются?
– Потому что призывники, – сказал я, подперев подбородок, – похоже, такая петрушка по всей России, а может, уже и по всему миру. И вот парень из какой-нибудь Калачаевки в той же Москве служит, да про такое дело услышит… А у него и автомат, и патроны… На кой ляд он будет москвичей защищать, когда у него дома и отец, и мать, да и вся семья… Ноги в руки и пошел… Ищите, коли время будет… Вот кадровики… У них семьи под боком… Только мало их будет, чтобы города под контролем удержать… Да они и сами до этого быстро докумекают. Засядут у себя в частях на запасах военных задом и в ус дуть не будут. Хорошо, что если гражданских принимать будут.
– И ты думаешь, у нас такое же начнется?
– Если уже не началось…
– Значит, ты думаешь, что они могут и не войти в город? – ужаснулся сержант.
– Надеюсь, что хотя бы войдут. Вряд ли сейчас даже политиканы все это понимают, а военные тем более. Они ведь только на окраинах стоят, толком всего этого ужаса не видят. Вот пускай окунуться во все это с головой, тогда наверняка разбегаться начнут… А дальше… Либо военные на все это плюнут, и последняя серьезная боевая сила в стране развалится. Второй вариант – армию начнут паять кровью. Пойдут расстрелы дезертиров, штрафные роты и прочие прелести. И тогда рядовые солдаты начнут стрелять в офицеров. Армия развалится изнутри… В любом случае – самим придется отвечать за все… И спасаться самим…
– Дерьмо! – не сдержался сержант, – одно сплошное дерьмо!
– А что остается? – спросил я спокойно, опускаясь на стул.
– Мне надо промочить горло, – неожиданно сказал Калачаев, вставая со своего места.
– Может не стоит напиваться в такое время? – поинтересовался я, передавая наушники Артему.
– Кстати, хорошая идея, – крикнул сержант откуда-то из коридора, продолжения фразы уже было невозможно расслышать.
Пришлось и мне подняться со своего места и пойти за ним. Он еще что-то бубнил, держась спиной ко мне в нескольких шагах впереди. Свернул в туалетную комнату, оставив дверь раскрытой. Я тоже зашел внутрь. Сержант как раз заканчивал наливать в стакан воды из-под крана.
– … И все же я тебе говорю, что нам все равно конец, в чем же тогда смысл? – закончил он какую-то пространственную фразу, поворачиваясь ко мне лицом, явно считая, что я всю ее слышал, – Так ведь?
– Пьешь воду из-под крана? – поинтересовался я, откинув в сторону всякую субординацию.
– А что такого? – он взмахнул стаканом как указкой, из-за чего половина его содержимого осталась на стене.
– Знаешь, мне предки столько раз пудрили голову насчет этого вопроса, что для меня это теперь даже несколько ненормально, – пожал я плечами, – и минимум это не очень полезно для здоровья.
– Я думаю, что здоровье нам теперь не очень понадобится, – сказал он мне с кислым видом, – Меньше чем через неделю все будем ходить хромая и хрипеть себе под нос! Выпил бы водки, да ее нет!
Полный крах мира оказался крахом и для него. Для него все происходящее было лишь временной задачей, препятствием на пути к спокойной жизни. Вырваться из этого круга и все вновь будет хорошо, нормальная жизнь в других городах в порядке. Там жизнь, там тепло и спокойно, там не надо выходить на улицу с оружием в руках, и постоянно оглядываясь… На этом он держался. Только на этом… Сообщение о том, что уже нигде не будет безопасно, подкосило его и выбило почву из-под ног. Все рушится и он больше не хочет за это цепляться.