========== 1. Лукас Симмс ==========
В двенадцатом часу над Столичной Пустошью тихо догорало небо. Красно-оранжевое зарево над горизонтом напоминало шерифу Симмсу об огоньках походного костра, тлеющего в темноте, о пронизывающем холоде, пробирающем до костей под самое утро, о годах, проведенных здесь, снаружи. Вне высоких городских стен.
Когда зарево окончательно погасло и на смену позднему летнему вечеру пришла глубокая ночь, он в последний раз затянулся, выбросил окурок и, сунув руки в карманы потрепанного пыльника, повернулся к воротам.
– Добро пожаловать в Мегатонну, – привычно заскрипел помощник Велд, нелепо взмахнув своими манипуляторами. Старая железяка не отличала своих от чужих, и каждый, кто подходил к воротам, удостаивался теплого, пусть и несколько формального приема.
Но далеко не каждый из случайных прохожих знал, что, помимо протектрона, подходы к городку бдительно охраняются снайпером, чью позицию так просто не разглядеть с земли. Его можно было увидеть лишь днем, высоко задрав голову, прикрывшись ладонью от слепящего солнца. Круглыми сутками неразговорчивый Стокгольм нес свою вахту, и один раз шериф Симмс все же поинтересовался, когда же тот спит. Вместо ответа к его ногам упала пустая банка из-под тушеной свинины, а сверху прозвучала просьба принести еще.
Однако насколько бы бдительным ни был Стокгольм, как бы ревностно ни исполнял свои прямые обязанности шериф, как бы дружно ни жил этот маленький городок посреди Столичной Пустоши, и сюда в конце концов пришла беда.
– Все не спится, шериф? – прохрипел гуль-бармен с по-своему обидным, хоть и отчасти справедливым прозвищем «Харя», протирая стойку и высматривая стакан почище. – Вам как всегда?
– На два пальца, – Симмс тяжело плюхнулся на стул, огляделся по сторонам. Прислушался. В это время забегаловка под названием «Салун Мориарти» обычно была полна народу, но в последние дни после захода солнца местные стали намного неохотнее покидать свои дома.
– Негусто сегодня, – прокомментировал Харя красноречивый взгляд шерифа. – А завтра, наверное, и того меньше будет. Даже Джерико ушел пораньше, как обычно, не заплатив…
– Виски, – напомнил Симмс, и бармен, спохватившись, плеснул в стакан прозрачную янтарную жидкость. – А там, в углу, кто сидит? Уж не младший ли Стал собственной персоной?
– Где?.. Ах, это… Он здесь с вечера надирается. Бормочет что-то про то, как его задрало торчать в этой дыре.
– Как всегда, – вздохнул Симмс и, задержав дыхание, сделал глоток. Крепкий алкоголь обжег гортань, заставил поморщиться от жжения в треснувшей губе, согрел желудок… Пустой, как лишь сейчас понял Симмс. Он ведь даже обед пропустил, посвятив весь день опросу свидетелей.
– Проводили бы вы его домой, шериф, – понизив голос, произнес Харя. – А то ж неровен час…
И правда, подумал Симмс, наблюдая, как растекается по маленькому круглому столику нетрезвое тело Энди Стала. Неровен час, и этого найдут с порванным горлом, как того, первого. Или вывалившимися наружу кишками, как того, второго. Визг Мойры, разбудивший в шесть утра всю Мегатонну, до сих пор, казалось, стоит в ушах. И неудивительно - никому не понравится в потемках поскользнуться в луже еще не высохшей крови, а затем рухнуть в нее, запнувшись о тугие петли кишечника.
Мойру полдня отпаивали чаем и скотчем, а ему, шерифу Мегатонны, пришлось, сдерживая рвотные позывы и прикрывая нос лацканом пыльника, внимательно осматривать труп бедолаги, забредшего сюда с пустошей и остановившегося на несколько дней в общинном доме. Ему – и доку Черчу, который терялся в догадках, лишь вскользь упомянув, что ему уже доводилось видеть подобное.
Шерифу – тоже.
Когда-то давно, еще до рождения сына, шериф Лукас Симмс состоял в обществе «Регуляторов» и был уверен, что его долг – очистить Столичную Пустошь от разного сброда. Но шло время, и на смену гражданскому долгу пришел иной, отцовский. И сброд за это время не исчез стараниями «Регуляторов» – напротив, продолжал активно расползаться по пустошам, как чертова всепроникающая радиация.
Но все-таки годы опасной работы кое-чему его научили. Например, распознавать по «почерку», какая тварь поработала на этот раз. Рейдеры, издеваясь над своими жертвами, порой превращали их в освежеванные куски мяса, подвешивали на крюки, ампутировали конечности. Жертву рейдеров можно было опознать по аккуратным срезам, застарелым ранам, живописным позам. Яо-гаи питали слабость к человеческим внутренностям, и нередко тех, кому не повезло стать их добычей, находили выпотрошенными, с разорванной опустошенной брюшиной. Следы от гигантских острых когтей также нельзя было с чем-либо перепутать – параллельные зияющие раны, вывернутая наружу рассеченная плоть.
Хищники помельче просто рвали свою добычу на куски: множественные мелкие укусы с характерными следами зубов означали, что поработала свора диких собак или стая голодных кротокрысов… Но здесь, в Мегатонне, не было ни собак, ни яо-гаев, ни когтей смерти. Никто из живущих или недавно прибывших не был похож на рейдера, да и чтобы беззвучно расправиться с двумя взрослыми мужчинами, потребовался бы не один обдолбанный наркоман. И нечто подобное Лукас Симмс уже видел однажды. Много лет назад, почти сразу после рождения своего сынишки Хардена, когда жена уже находилась при смерти, а док Черч лишь разводил руками, признавая свое бессилие перед болезнью, поразившей ослабленный родами организм.
Она умерла прямо в клинике, среди ночи. Тихо, во сне. По крайней мере, никто в Мегатонне не слышал ни ее криков, ни звуков борьбы. Не слышал их и док Черч, спавший в соседней комнате. Лишь по утру он обнаружил тело, утонувшее в забрызганных темно-красным простынях, и причиной смерти послужила вовсе не болезнь, а обильная кровопотеря. Из шеи жены Лукаса Симмса был вырван приличный кусок мяса, виднелись сизые трубки обескровленных сосудов, а рваные раны, покрывающие грудь и плечи, судя по признакам, были нанесены уже после смерти. И чем?.. Док Черч не хотел говорить этого убитому горем вдовцу с новорожденным на руках, но в итоге был вынужден признаться: обычными человеческими зубами.
И тот случай не был единичным. До того как ворота Мегатонны временно закрылись для пришлых, а местные жители и гости городка были тщательно опрошены один за другим, погиб подросток. Паренек, чье имя Симмс даже не знал, был найден на втором этаже общинного дома, в своей кровати, где он проводил большую часть времени, задыхаясь и мучаясь от жара. На лечение тяжелого воспаления легких в клинике у него просто не было крышек, и никто из местных так и не успел - или попросту не счел необходимым – ему помочь.
– Кем бы ни был этот псих, он нападает на слабых и больных, – сказал тогда док. – Наверное, боится отпора, проклятый трус…
– Или хищник, – задумчиво произнес тот, кого совсем недавно выбрали на пост шерифа. – Они ведь поступают именно так, док. Нападают в первую очередь на слабых и больных.
Впрочем, больше инцидентов подобного рода не случалось, и ворота снова открылись для гостей. Никто из постоянных обитателей Мегатонны не пострадал, но в течение последующих недель некоторые покинули городок. Среди них было несколько визитеров из расположенного неподалеку Убежища «Волт-Тек», а также семейная пара, что держала небольшой магазинчик. Приятная дама по имени Скайлер и ее грубоватый необщительный супруг Карл ушли одними из первых, никому заранее не сообщив о своем решении.
– Давай, приятель, поднимайся, – подойдя к Энди Сталу, который, кажется, вновь пытался утопить в стакане виски свою ненависть к Мегатонне, шериф легонько встряхнул его за плечо. - Время позднее, сейчас в одиночку бродить не стоит. Особенно в таком состоянии.
Тело, от которого разило алкоголем, пробормотало что-то неразборчивое в ответ, неловко взмахнуло рукой, и по столу покатился стакан.
– Опа!.. Поймал, – обернувшись, Симмс подмигнув Харе, который бросил встревоженный взгляд в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Опасается, что шум может разбудить Мориарти, понял Симмс. Виноват этот алкаш, а отдуваться придется бедняге бармену.