– А ты сам-то, – он, развернувшись, вперился взглядом в легенду Столичной Пустоши. – Сам ты… с этими… как? Ты у дока про кровь спрашивал, я ведь помню, приятель… Тебе-то она зачем?
- Это вы сейчас к чему… О, да ради бога! – мелкий засранец картинно закатил глаза. – Я что, по-вашему, похож на каннибала? Нет, серьезно, похож?.. – он, стрельнув взглядом в сторону Веста, криво ухмыльнулся, хотя в происходящем веселого определенно было мало. – Я охочусь, шериф. Понятно? Я охочусь и кровь использую… как приманку. Для хищников.
Как приманку. Для хищников.
Симмс, по-прежнему не сводя глаз с куска мяса, лежащего на ладони, застыл, пытаясь поймать какую-то очень неясную, мутную, ускользающую мысль. Или даже не мысль, а легкий намек, легкую тень какой-то догадки… или подозрения… или…
Лязг и скрип приводов сбил его с мысли. Неподалеку зашевелился помощник Велд – ржавый робот решил прогуляться вдоль ворот.
– Эй, – снова заговорил док, – как там тебя… Найджел?
Сто Первый, поморщившись, коротко пожал плечами. Симмс до ноющей боли в висках напряг мозг, силясь как-то отгородиться от чужой болтовни, нащупать какую-то ниточку, уловить намек, услышать наконец тихий голос интуиции.
– Есть идеи, Найджел?
– У меня есть одна, – не дав парню рот раскрыть, уронил шериф. – Даже не идея, а так… Пойдемте. Надо кое у кого поинтересоваться, где именно он охотился минувшей ночью. Посмотреть, что там за мясо он принес в Мегатонну. С этого, – он кивнул на оживившегося Иэна, – глаз не спускать.
И, взглянув в начавшее розоветь лицо паренька, он от всей души пообещал:
– Дернешься, я лично тебе шею сверну, урод.
========== 10. Люси Вест ==========
Казалось, во рту все еще стоит отвратительный привкус спирта, завязший в зубах, впитавшийся в нёбо и язык, – теплый виски никогда не был ее любимым напитком. После первого глотка она с трудом заставила себя выдохнуть, после второго – начало мутить. Все-таки крепкий алкоголь на голодный желудок употреблять не следует, но Рори настоял. Вытащил откуда-то из-за пояса початую бутыль, щедро плеснул в стакан, заставил выпить все. И теперь Люси слегка подташнивало и трясло от нервов, но сознание начало проясняться. Об опьянении и речи не шло – не в том она состоянии, чтобы опьянеть с половины стакана виски.
Говорить, впрочем, она пока еще не могла. Пару раз пыталась, даже приоткрывала рот, но, ловя обеспокоенный взгляд сидящего напротив Рори, тут же закрывала его обратно. Здесь, дома, за закрытой дверью, хотелось побыть в тишине… А там, снаружи, шум вроде бы поутих: наверняка горожане не разошлись по домам, остались в салуне обсуждать происшедшее.
Ушло лишь несколько человек, вооруженных, решительно настроенных… И Иэн с ними. Сопротивлялся слабо, лишь пытался ей что-то сказать напоследок, но вокруг было столько шума, что она ничего не расслышала. Вроде бы что-то про маму и отца… Не договорив, он вырывался, когда ему заламывали руки, замолчал, лишь получив прикладом дробовика по зубам. Люси отчетливо видела, как брызнула кровь, слышала, как хлопнула дверь…
Может, оно и к лучшему, что Рори ее удержал, а потом и вовсе увел оттуда. Но Иэн…
Нет, уложить это в голове просто невозможно. И плакать уже не получается – все слезы она словно пролила там, в салуне, и по пути домой. Сейчас единственное, на что она способна, – это молчать и пытаться не думать ни о чем, не уговаривать себя, что произошла какая-то ошибка, потому что даже если и так – кому от этого в итоге будет легче?
Но все-таки Рори заговорил с ней. И первые произнесенные им слова почему-то относились вовсе не к Иэну и даже не ко всей этой безумной истории.
– Почти три года, – сказал он тихо и зачем-то тронул пальцем стоящий перед Люси пустой стакан. – Знаешь, о чем я? Нет?.. Я был рабом почти три года. Это, на первый взгляд, совсем недолгий срок, но три года в рабстве… Для кого-то это как целая вечность в аду.
Люси подняла на него покрасневшие, зудящие от высохших слез глаза. На палец правой руки она наматывала прядь волос, иногда дергая до боли, будучи не в силах остановиться. Словно эта боль была связующим звеном между ее сознанием и реальностью, не позволяла провалиться в какой-то мутный кошмар, в котором ее брат оказался психом-убийцей и теперь заплатит… уже заплатил за все.
– Сначала нас держали в каких-то клетках там, в горах, на севере, ждали покупателей… – тем временем продолжал Рори, наблюдая за ней. – Я слышал, что здоровых мужчин отправляют в Питт, но когда они пришли, то забрали лишь двух парнишек и несколько женщин. Меня оставили в клетке с каким-то стариком… Он умер вскоре, рана на ноге загноилась, почернела…
– Ты рассказывал об этом, – каким-то треснувшим, хриплым, совсем не своим голосом сказала Люси.
– Да… – кивнул Рори рассеянно, сменил позу, откинувшись на стуле. – А я рассказывал, как нас перевели в Эвергрин-Миллс? Двое суток пешком по пустошам – без еды и воды, с ошейниками, сдавливающими горло, с винтовками, глядящими в спину… Когда на нас напали яо-гаи, одна девчушка побежала… Ее даже не стали догонять, взрыв был совсем тихий, от ее головы не осталось ничего. Зато убегающая жертва и запах крови отвлекли хищников.
Люси содрогнулась. О том, что бывает с рабами, на шее которых активируется ошейник со взрывчаткой, она знала достаточно хорошо. Все обитатели пустошей знали.
– Нас оставили там, продали за гроши, как невостребованный товар. Сказали, что нужно мясо посвежее. Мне было двадцать семь, и я для них уже считался стариком… Рейдерам было все равно, они брали всех. Женщин использовали… ты понимаешь, для чего, да? Там были клетки, вдоль старой железной дороги, большие клетки… Нас там держали, как животных, вот только своих животных они кормили. Они кормили своих собак, а потом натравливали их на нас. Просто так. Развлекались, делали ставки. Их псы жрали нас, мы жрали псов, если удавалось победить… Но сил оставалось все меньше, и в какой-то момент мы начали жрать друг друга.
Он замолчал и выжидающе уставился на Люси, словно рассчитывая на какую-то осмысленную реакцию, комментарии. Но она просто слушала, даже не пытаясь вникнуть и понять, о чем толкует Рори, почему он заговорил об этом сейчас, что пытается сказать и зачем…
Хотя пусть лучше говорит. Да, наверное, лучше она послушает его, чем тишину и эхо мыслей в своей голове.
– Иногда… может, раз в неделю или две, приходили покупатели. Некоторых рабов забирали, но я… Знаешь, я больше всего на свете хотел жить. Многие из нас смирились, стали покорными, но я – нет, – он усмехнулся, покачал головой. – Я не мог взять и сдаться, я не хотел… Хотел выжить всем назло. Тот парень, которому они выстрелили в живот, когда он попытался пнуть раненого пса… Он истек кровью там, прямо у решетки, а нас не кормили уже много дней, и не оставалось выбора… Ты же веришь мне, правда? У нас… у меня просто не оставалось выбора. Голод сводил с ума, нужны были силы на то, чтобы жить. Может, поэтому меня никто не купил? Я слишком сильно не хотел быть таким, как они… как они все.
Люси поймала себя на том, что теперь уже вслушивается в тишину снаружи. Ждет характерного звука поднимающихся городских ворот, ждет, когда шериф, док и те двое с дробовиками вернутся. Они вернутся без Иэна, это было более чем очевидно. С этим оставалось лишь смириться, как Рори когда-то смирился…
– Я так и не смирился, – сказал он. – Нужно было вырваться оттуда, выжить любыми путями, любыми средствами… Трупы быстро портились на жаре, от них воняло, нельзя было есть такое…
О чем он говорит?
Люси нервно дернулась, попыталась сосредоточиться, в очередной раз потянула себя за волосы, и Рори, вдруг подавшись вперед, крепко, но осторожно сжал ее запястье. Заставил медленно опустить руку, всматриваясь ей в лицо, будто хотел что-то разглядеть в нем. Такие спокойные серо-зеленые глаза, в которых не отражалось ни тревоги, ни чувства вины.