- Нет, - грустно улыбнувшись, Анюта чуть качнула головой, - не против.
- А теперь послушай меня, - лицо мужчины приняло абсолютно серьёзное выражение, - Аня, я не знал, что у тебя такие проблемы. Сашка не говорил… да мы с ним в последнее время как-то потеряли связь… но тут – моя вина. Закрутился со своими делами, покупками…
- Да ты-то при чём… - всё так же грустно улыбаясь, Анна опустила голову, - Это же очень ответственно – дом купить… тем более, недостроенный…
- Дом это мелочи, - Лапин махнул рукой, - тут кроме дома…
- Что, ещё один ресторан?
- И не ресторан. Не хочу хвастать, но… ресторан это уже мелко для меня, Аня. Я ночной клуб открываю, с игровым залом, проще говоря – казино. Там куча лицензий нужна, всяких сертификатов… да Бог с ним… Я ведь не об этом хочу с тобой поговорить.
- О чём? – она неожиданно перешла на полушёпот.
- Ты думаешь, что проявила слабость?
- Это в тысячу раз хуже, чем просто слабость.
- Это в тысячу раз сильнее, чем просто мужество. Ты всё правильно сделала, Аня. Вот смотри… Люди часто ошибаются с определением истинных ценностей. Да, я согласен, что говорить о чести, совести, достоинстве – очень красиво. Но только говорить… Потому, что все эти качества не накормят и не оденут. Люди делятся на два лагеря, Аня… Одни ходят с гордо поднятой головой, не имея за душой ни гроша, не умея обеспечить ни себя, ни своих близких. Они гордятся тем, что не переступают через какие-то, ими же придуманные, моральные принципы. И другие – которым приходится переступать через многое, и даже многих, ради того, чтобы тоже жить и ходить с гордо поднятой головой. И те, и другие несут свой морально-нравственный крест. Первые мучаются оттого, что их дети не устроены, им приходится своим горбом зарабатывать на хлеб, терпеть унижения, потому, что за ними нет никакой силы – ни финансовой, ни административной. Другие тоже мучаются… оттого, что им тоже приходится и унижаться, и ронять себя, и даже унижать других… и такое бывает, и зря думают все остальные, что это приносит удовольствие. Только в определённой мере. В общем и целом это набор чувств человека, который таким образом воюет за своё место под солнцем. А теперь смотри, что получается… И тем, и другим приходится испытывать, по сути, одинаковые ощущения… только вот нравственные мучения матери, которая не может купить инструмент своему талантливому ребёнку из-за банального отсутствия денег, коренным образом будут отличаться от нравственных мучений той же матери, которая сделает единственно правильный поступок – произнесёт одно-единственное слово «простите»… после которого она сохранит работу, достаток и купит своему ребёнку абсолютно всё, что он заслужил. Ты понимаешь меня, Аня?
- Не знаю… - во время речи Лапина Анна сидела с бесстрастным лицом, не выражая никаких эмоций, - Я даже не знаю, что тебе сказать…
- Всё правильно, - он уверенно кивнул, - вот так, сразу, этой теории не постигнуть. И, если бы ты сейчас кинулась мне на шею с криком: «Лёнька, я всё поняла, как здорово!», я пожалел бы о нашем разговоре. Но ты ещё мудрее, чем кажешься… Я восхищаюсь тобой, Анюта…
- Я не отрицаю, что в твоих словах есть рациональное зерно… - она как будто не услышала его последней фразы, - Но как быть с совестью? Как быть с душой, в которую плюнули… ведь с этим придётся жить…
- А нам всегда с чем-то приходится жить… - он бросил на неё осторожный взгляд исподлобья, - Разве нет? Пойми, Аня, о чём бы мы не рассуждали, каким высоким материям бы не отдавали предпочтение, но правда жизни – она вещь суровая, лирики не приемлющая… Всё в жизни сводится к низменным инстинктам – поесть, попить, укрыться потеплее. И всё равно найдётся за что поплакать и попереживать… Так лучше это делать с сытым брюхом… ты уж прости меня за мужицкие выражения. Я ведь, Аня, далеко не аристократ… Сам всего добился. И где бы я был, если бы не приходилось и кланяться, и ножкой шаркать… и всякой мрази комплименты расточать. Бывали такие, что им один приговор – пуля в лоб, а я с ними и в баньке парился, и водку пил на брудершафт, и братьями называл… Зато теперь я могу смело смотреть в завтрашний день, растить свою дочь, не боясь, что она останется без образования, квартиры или мужа, наконец. Да, Аня… я как тот царь – за Кристинку полцарства и коня отдам, лишь бы избранник ей был по душе. Я его сам в люди выведу, если будет того стоить. Пусть другие думают, как своих дочерей выгодно пристроить… А моя дочь уже пристроена, пусть за неё женихи копья ломают.
- Так не каждый сможет.
- А каждому и не надо. У каждого – свой потолок, Анечка. Но и его надо достичь, а не ползать всю жизнь по некрашеному полу. Ну, вот не пошла бы ты извиняться… Что дальше было бы, как думаешь?
- Что-что… - Аня снова горько усмехнулась, - Я и сейчас ещё не уверена, что всё закончилось…
- Закончится, - Лапин на секунду прикрыл веки – как будто в подтверждение своим словам, - можешь не сомневаться.
- Хорошо бы… А было бы… Жалоба… комиссия... из Димы троечника уже начали делать… в лучшем случае мне пришлось бы уволиться уже через пару недель.
- Всё верно… и не факт, что ты смогла бы устроиться в другую школу. Я уже эту систему знаю, видел со стороны. Тебя тупо никуда бы не приняли на работу, этот Казаков бы постарался.
- Я думала об этом.
- Вот видишь. А сейчас у тебя всё наладится. Главное, не повторяй ошибок…
- Мне бы только до конца учебного года выдержать. У Казакова – выпускной класс.
- Это неважно… У Казакова выпускной, да придёт другой какой-нибудь малолетний урод… Нет, Аня, нужно менять свою психологию в корне…
- Ты хочешь сказать, нужно стелиться подо всех?
- Не так грубо… - Лапин неожиданно рассмеялся, - Ань, зачем стелиться?! Просто находить компромисс. От того, что тебя уволят из-за очередного недоросля, никто не пострадает, кроме тебя самой.
- Если бы только я… Мне за Диму очень обидно. Да ещё Сашка сел со своим бизнесом в лужу…
Аня не хотела заводить разговор о муже, последняя фраза вырвалась против её воли.
Она немного успокоилась – Леонид говорил очень убедительно. Анна поймала себя на мысли, что уже почти разделяет его точку зрения. Ей было как никогда уютно и комфортно в обществе этого довольно интересного мужчины, и она старалась не смотреть на часы, хотя знала, что ей уже давно пора быть дома.
- Мне кажется, тебе нужно поесть, - Лапин жестом подозвал официанта, - я закажу горячее.
- Нет-нет… - она покачала головой, - Мне уже пора… Саша будет волноваться.
- Не беспокойся… - взяв меню из рук официанта, Леонид сделал заказ, затем вытащил из прикреплённого к брюкам чехла сотовый телефон, набрал номер, - Сашка, привет! Про дела не спрашиваю, вечером поговорим… А сейчас просто хочу предупредить, что Аня – со мной. Она мне очень нужна, вернее, не она, а её помощь… Всё, Сашка, потом подробности, я её доставлю в целости и сохранности… заодно и сам зайду. Всё, до встречи!
…Слушая разговор Леонида со своим мужем, Анна невольно сжалась. Она теперь не знала, каким «делом» сможет оправдать своё долгое отсутствие, тем более вместе с Лапиным…
- И как я теперь… - она вынужденно рассмеялась, - Придётся выдавать нашу с тобой тайну?..
- Хорошая штука! – не отвечая на её вопрос, Леонид повертел в руке телефон, - Удобно, хоть и дорого… Но это ерунда по сравнению с возможностью быть всегда на связи.
- Очень дорого? – Анна задала этот вопрос машинально, она и так знала, что эта «игрушка» вовсе не для их с Александром бюджета.
- Прилично, - Лапин кивнул и добавил нарочито официально, - но, надеюсь, что скоро такие вещи будут более доступными для основной массы населения.
- Ты говоришь, как депутат на предвыборной кампании…
- Я хочу, чтобы ты немного расслабилась, улыбнулась, наконец. Ну, о чём ты сейчас грустишь? – он снова забрал её руку в свою ладонь, - Анечка?..