- Как ты могла – вообще?! – его возмущение казалось искренним. – Если были проблемы, ты могла обратиться ко мне!.. Кстати… - он как будто о чём-то вспомнил. – А с кем ребёнок?! Ты же была беременна…
- Ребёнка нет, - она так же равнодушно начала одеваться. – А как я могла… об этом спросите у Олега Семёновича…
- Как – нет?.. А где – он?..
- Она… это была девочка. Она родилась мёртвой…
- Почему?..
- Потому, что на пятом месяце по-другому не бывает.
- Что-то случилось?..
- Об этом вам лучше не знать.
…Домой он ехал в непонятных чувствах… Если появление Юли на мальчишнике было с подачи Олега, то каким боком к нему могла быть Изабелла? Ведь то, что девочек организовала именно она, Мясников не сомневался. Она должна была предполагать, что он откажется от проститутки… Но подсунуть ему Юлю… Это был какой-то пока непонятный ему ход…
Выходит, Лозинская в курсе всех его связей… Или… она – в сговоре с Дзюбой?! Ведь он до сих пор владеет половиной акций их завода… Если так, то его «жест» с фотографиями Анны становится понятен – вдруг Мясников захочет вспомнить старую любовь, и тем самым подставиться перед Лозинской?..
- Останови… - буркнув водителю, Виталий дождался, пока тот остановит автомобиль и, достав с заднего сиденья кейс, вышел из салона. Отойдя метров на десять, вытащил из кейса папку с документами, порылся…
…Фотографии загорелись быстро, огонь от них был синевато-жёлтый, какой-то тусклый… Дождавшись, пока от снимков Анны останется только кучка пепла, Мясников вернулся в машину. Всю оставшуюся дорогу ехал молча, с закрытыми глазами. Ни к чему эти тени прошлого, когда на кону вся дальнейшая жизнь… У него не должно быть ни одной улики… ни одного намёка на параллельную жизнь, даже если этой самой жизни нет и в помине.
…Бывшие любимые женщины и их дети не должны его интересовать… иначе он рискует попасть в зависимость от собственных чувств… вон как сегодня ёкнуло при виде Юльки…
Нет… у него другая жизнь… в которой места прошлому – нет и быть не может.
- Ты?! – увидев его в дверях спальни, Изабелла удивлённо приподнялась на постели. – Почему так рано?! Что-то случилось?..
- Случилось… - Виталий раздевался нервно, зло, расшвыривая по сторонам одежду… Надев, наконец, домашний махровый халат повернулся всем корпусом к изумлённой Изабелле. – Проверку мне решила устроить?.. А чего только там?.. Ты уж присылай мне каждый день проституток, прямо в офис… Пусть народ любуется, какой я олух…
Он был совершенно искренне зол – на Изабеллу, на Олега, на себя… Видимо, чувствуя это, женщина наблюдала за ним с неподдельным интересом. Размашисто выйдя из спальни, Виталий спустился вниз, громко хлопнул дверью кухни…
Передвигаясь по квартире, он производил много шума – то ли случайно, то ли нарочно… Так или иначе, остановиться он уже не мог – напряжение последних дней дало о себе знать… Сегодняшняя встреча с бывшей любовницей и вовсе выбила его из колеи.
- Ты рассердился?.. – Лозинская бесшумно появилась в дверях. – Ну, прости… я не думала, что тебе не понравится…
- Мне очень понравилось…
- Ну, подожди… - подойдя сзади, она положила ему руки на плечи. – Подожди… ты же должен понимать, что я… я просто перестраховываюсь… Я слишком много хочу тебе доверить… Ты даже не представляешь, сколько всего я хочу тебе доверить…
- Почему не представляю? – обиженно усмехнувшись, он пожал плечами. – Очень даже представляю…
- Дурачок… - Изабелла повернула его к себе. – Ничего ты не представляешь… Ты думаешь, я имею в виду корпорацию?! Так вот, чтобы ты знал… Это – всего лишь часть твоих будущих активов…
- Не понял… - он моментально сбавил тон.
- Поймёшь… - она многозначительно улыбнулась. – Но чуть позже… Это будет мой свадебный подарок.
- Ещё один?..
- Нет… - Лозинская рассмеялась и потянула его за руку. – То, что было сегодня, то так… даже не аванс… И ты всё правильно сделал… А, чтобы ты не сильно расстроился… я сама покажу тебе высший класс… Не веришь?!
- Ну, почему же… - её загадочный намёк на будущие перспективы окончательно поднял ему настроение. – Верю…
- Тогда идём…
***
- Олежек, я позвонила Галине, у неё есть чудесное растирание, это деревенское средство, она сама делала… - Вероника Григорьевна хлопотала на кухне, угощая заехавшего в гости сына оладьями со сметаной. – Ну, что ты головой машешь?! Это очень хорошее средство, папа им всегда растирался, когда у него суставы болели…
- Мама, у меня суставы не болят… - привычно хмурый Олег, держа левой рукой оладий, правой пытался взять маленькую чайную ложечку, но это у него никак не получалось: раз и навсегда одеревеневшие пальцы почти не слушались. Решив оставить это занятие, мужчина просто придвинул поближе небольшую пиалу, наполненную густой аппетитной сметаной и обмакнул в неё оладий. – У меня другое…
- Но ведь с этим надо что-то делать! – мать тревожно наблюдала за манипуляциями сына. – Сколько времени прошло, а воз и ныне там… Ну, как тебя угораздило?! Тебе эта рука как воздух необходима, а она – не работает…
Мрачно усмехнувшись, Дзюба предпочёл не продолжать эту тему. Та ночная истерика, когда он кулаком вдребезги разбил кухонную столешницу, не прошла для него даром: наутро кисть посинела и распухла так, что пришлось обратиться к травматологу.
«Вы что, кулаком сваи забивали?.. - хмыкнул врач, разглядывая рентгеновский снимок. – Да у вас тут трещина на трещине…»
…Он ничего не стал отвечать. А что можно сказать, если и сам не знаешь ответов на свои вопросы. Разве кому-нибудь расскажешь, какой ад творится в душе, если там идёт постоянная, круглосуточная борьба любви с ненавистью, и признаков победы не видать – ни одной из них… Что мог сказать он своей матери, которая испуганно ахнула, увидев руку сына, облачённую в гипсовую броню?.. Что этой самой рукой он пытался убить одну из двух противниц, так нелепо поселившихся бок о бок в его оскорблённом сердце?.. И что он до сих пор он так и не смог понять – какую именно…
Жгучая, всё пожирающая ненависть к предавшей его жене никак не могла справиться с проклятым чувством, презираемым всей глубиной его души… чувством, которого он теперь стыдился и боялся одновременно, и имя которому было одно на все времена: любовь…
Днём он вынашивал и воплощал в жизнь планы мести, а ночью не мог избавиться от тяжёлых сновидений – в них неизменно была Татьяна, единственная женщина в его жизни, которую он любил по-настоящему… Он мстил, но облегчения не приходило, и даже попытки утешиться чужими объятиями не приносили никакого удовольствия.
…Узнав об исчезновении Тани, он не мог понять своего состояния… вот же оно – возмездие, каким бы не оказалось на самом деле, а ведь – свершилось!.. А эта щемящая, волчья тоска – она лишь отголосок его бессонных, тягучих ночей, и скоро от неё не останется и следа…
…Его ночная борьба себя с собой закончилась разбитой столешницей, обездвиженной кистью и организацией розыска пропавшей Татьяны. Объявления в прессе, а так же по местным новостным каналам, опросы населения, прочёсывание территории не давали никаких результатов, но неожиданный звонок из другого города прояснил ситуацию. Звонил мужчина, случайно увидевший телевизионное объявление и узнавший в разыскиваемой женщине свою пассажирку – около десяти дней назад он приезжал в областной город к родственникам, и, возвращаясь, подобрал попутчицу. По дороге женщина ничего о себе не рассказывала, но интересовалась действующим женским монастырём, расположенным в окрестностях городка, в который они держали путь…