- Ну, что, как дела?.. – вернувшись в отдел, Миша сразу прошёл к столу, за которым работала Злата. Присев рядом, заглянул в монитор её ноутбука.
- Звонил патологоанатом, - девушка на секунду обернулась. – Говорит, смерть наступила раньше, чем его на это дерево приспособили. То же самое и ты говорил…
- Угу… да видно было, что не удавился бы он сам, без подставки. Верёвка была недостаточно натянутой… А что у нас по жениху той девочки-утопленницы?
- Я как раз занимаюсь… - Злата щёлкнула мышкой – открылось новое окно на мониторе. – Ковалёв Игорь Павлович… тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения… судим… статья… вот – освободился… прописка…
- На адрес поехали?
- Поехали ребята, но уже отзвонились. Дома только мать, сказала, что сын после освобождения дома почти не жил, и уже год, как уехал куда-то за Полярный круг. Работает вахтовым методом, сюда не приезжает, звонит редко. Связь у них односторонняя. Как называется организация, мать не знает… Дала его телефон, он не пробивается. Видимо, использует только в определённый момент, когда хочет поговорить с матерью, потом отключает. Симка левая. Я проверила всех местных операторов: вообще нет действующих сим-карт, оформленных на этого Ковалёва. Видимо, пользуется только левыми.
- Понятно… Нужно за домом Ковалёва установить наружку.
- Уже сделано, товарищ капитан… Мишка!.. – от прикосновения его щеки Злата неожиданно взвизгнула. – Колючий!..
- Ясное дело – колючий… - он усмехнулся и, ещё раз потершись о её лицо щекой, встал и направился к своему столу. Открыв один из ящиков, пошарил внутри рукой. – Пойду, в туалете побреюсь. А где мой резервный станок?..
- Держи… - порывшись в своём столе, Злата извлекла на свет одноразовую бритву и маленький флакон пены для бритья.
- Странно… - Михаил улыбнулся. – Кладу в свой стол, а нахожу всегда – в твоём…
- Потому, что из твоего стола станки постоянно исчезают, - Злата нарочно нахмурилась. – Ими все пользуются после дежурства, кому не лень. А ко мне в стол нашим мужикам в голову не приходит заглядывать.
- Что бы я без тебя делал?.. – вернувшись, он шутливо повис у неё на плечах и как бы невзначай снова скользнул отросшей за двое суток щетиной по нежной женской коже.
- Медвежонок… - в этот раз Злата ласково прижалась к нему – на секунду, закрыв глаза. – Иди уже… брейся…
- Ещё бы в душ…
На самом деле времени не оставалось даже на бритьё. Ситуация складывалась критическая – где-то неподалёку орудовал серийный «мститель», и было неизвестно – сколько жертв у него по плану.
Вернувшись через десять минут в кабинет, Михаил застал Злату уже одетой. Несмотря на поздний час, дело не терпело отлагательств. О том, что, возможно, предстояла вторая бессонная ночь, было лучше не думать.
- У тебя там, случайно, никакого парфюма нет? – Миша решил пошутить напоследок. – Еду в элитный дом… нехорошо благоухать пеной для бритья…
- Духи «Кураж»… - достав из сумочки малюсенький флакончик, Злата дразняще покрутила его в руке. – Эксклюзив… Подойдёт?..
- А чего-нибудь помужественней… нет?..
- Помужественней, Мясников… - изящно кинув флакон в сумочку, Злата загадочно улыбнулась. – Если только бензином побрызгаться… Будешь благоухать как истинный представитель сильного пола.
- Тогда лучше чеснок пожую…
***
Кристина Лапина даже не скрывала своего недовольства, в очередной раз увидев на пороге дома следователя Мясникова. Отправив Злату к родственникам погибшей десять лет назад девушки, сам он решил навестить своего основного фигуранта. Лапин мог пролить свет на многие загадки, и задача разговорить его была сейчас первостепенной.
- Вот эти люди вам знакомы? – Михаил протянул Леониду фотографии монаха, утопленницы и предполагаемого преступника Игоря Ковалёва.
- Нет… - бегло взглянув на снимок девушки, Лапин на пару секунд задержался взглядом на монахе. Когда он увидел портрет Ковалёва, на его лице внезапно отразилась тень обречённости. – Не знакомы.
- А вам? – отметив про себя его реакцию, Миша резко повернулся к Кристине.
Нехотя взяв у него все три фото, она опустила глаза – Мясникову не удалось разглядеть их выражения. Но ему удалось заметить, как девушка в одно мгновение побледнела и изменилась в лице.
- У меня плохая память на лица, - Кристина резким движением всунула ему снимки в руки. – И вообще… что вы ещё от нас хотите?! Что вам нужно?! Папа нашёлся, не надо больше его тревожить, он – пожилой, больной человек, вы можете это понять?!
- Насчёт пожилого я бы поспорил… - Миша бросил на девушку проницательный взгляд. – А вот то, что ваш отец болен – это не вызывает никаких сомнений.
- Тогда в чём дело?! – в гневе Кристина так и буравила ненавистного следака своим колючим взглядом.
- Сомнения вызывает ваше поведение. Зная о том, что отец болен, вы спокойно уезжаете из дома, запрещаете ему звонить на ваш номер, да ещё и лекарства перекладываете в другое место.
- Вы что… - услышав неприкрытый намёк Мясникова, Кристина задохнулась от возмущения. – Вы с ума сошли?! Папа в тот вечер чувствовал себя нормально… А таблетки я переложила случайно, когда убирала в его столе! Он мог бы мне позвонить на другой номер, мы с ним договаривались… Просто не успел!
- Ну, хорошо… - Миша устало кивнул. – К делу это не имеет отношения. Мне показалось, что вы узнали людей на снимках. Во всяком случае, двоих…
- Вам показалось.
- Кристина Леонидовна… - Михаил терпеливо вздохнул. – Установить круг вашего общения за последние …дцать лет для меня не составит никакого труда. Просто займёт много времени. Поэтому я спрашиваю вас лично ещё раз…
- Она ничего не знает… - молчавший во время их перепалки Лапин решил снова подать голос. – Не трогай её, капитан… Я сам всё расскажу.
Взглянув на Леонида Борисовича, Михаил поразился переменам, произошедшим с ним за каких-то три минуты: отчаяние вперемешку с обречённостью читались во всём его облике – поникших плечах, ссутулившейся спине, осунувшемся лице…
- Я слушаю вас, Леонид Борисович, - Михаил присел напротив и положил на колени сцепленные в пальцах руки.
- Папа, не смей!.. – красивое лицо Кристины исказила гримаса возмущения. – Папа, ты меня слышишь?!
- Они всё равно уже знают… - Лапин едва заметно кивнул на фотографии, которые Миша положил на стол. – Да и устал я…
- Не смей!.. – в голосе девушки послышались истеричные нотки. – Если ты сейчас скажешь хоть слово, я… Я отрекусь от тебя!..
Судя по резкой смене настроения дочери, можно было понять, что она боится признаний отца. И боится, отнюдь, не за него, а, скорее, за себя. Михаил видел, что Лапину тяжело вдвойне – с одной стороны, груз какого-то события, произошедшего в его жизни, давил на совесть и на страх… С другой стороны – истеричные угрозы любимой, единственной дочери в первый же момент поколебали его решимость. Решив помочь больному отцу, Михаил сам задал ему наводящий вопрос.
- Леонид Борисович, - он постарался придать своему голосу как можно более уважительную интонацию, - когда-то вы владели оздоровительным центром… Вы купили его, а через небольшой промежуток времени срочно выставили на продажу. Вы продали его практически за бесценок… Почему?