Когда она проснулась, то не сразу поняла, где находится. Комната с распахнутым окном, занавеска надувается от свежего ветра, пахнущего рекой, тиной, рыбой. Белые стены, календарь на стене, изображающий розовые яблоки на белом блюде. Тишина. Пошевелила пальцами – показалось, что пододеяльник гладкий и твердый, как бывает, когда материю никогда не стирали. Значит, новый. Попыталась подняться и поняла, что тело болит. И тут же, словно проснувшись вслед за телом, проснулась и головная боль, дала о себе знать покалыванием в области затылка. И тут же, словно черная птица закрыла лицо черными крыльями, навалились воспоминания, сцены пережитого, брызги крови, перерезанное горло Щекина, распластанное и залитое кровью тело Светланы… Она добралась-таки сюда. Появилась в этом доме в скорбный для хозяина час, когда Ванды не стало.
Закрыв лицо руками, она зарылась в одеяло и разрыдалась. Что теперь делать? Куда ехать? У кого просить помощи? Возвращаться в Москву, сочинять рассказ о том, как будто бы ее вывезли на ее же машине в Тамбов и там бросили на обочине дороги?
Можно было позвонить Игорю Мазанову, человеку, который вот уже долгие годы был ее другом и помощником. Но, представив себе разговор с ним, словно услышала, как он начнет уговаривать ее вернуться в Москву. И ведь найдет миллион доводов, чтобы только заполучить ее себе, в новый проект, который будет так же успешен, как и все проекты с ее участием. Мазанов – продюсер, бизнесмен, он своего не упустит. Нет, она правильно сделала, что отключила телефон.
Ванда погибла. Значит, Людмила должна поменять направление своего движения, и должно что-то произойти, чтобы она увидела посланный ей судьбой новый знак. Надо положиться на судьбу и успокоиться, взять себя в руки.
В дверь постучали. Вероятно, это несчастный Кох, овдовевший, раненный в самое сердце. Мало ему тревог и забот, так еще этот странный визит и чужие проблемы.
– Войдите.
В комнату вошла высокая брюнетка в домашнем халатике. Под карими глазами залегли сиреневые круги.
– Вы как? – спросила она участливо, подошла совсем близко и уж как-то совсем по-родственному присела на край постели. Взяла руку Людмилы в свою прохладную. – Вы уж извините, но Юрген мне все рассказал. И правильно, между прочим, сделал.
– Вы кто? – отшатнулась от нее Людмила. – Я вижу вас первый раз в жизни.
– Я? Гражина – родная сестра Ванды. Ведь вы же ехали к ней. Я опоздала на похороны. Юрген подумал, что я злюсь на него, что в смерти Вандочки виню только его, но все это – лишь плод его воспаленного воображения. Его страхи. Просто моей дочери делали операцию, и я должна была дождаться, пока она очнется… Знаете, все как-то так навалилось. Но ничего, я сильная, так, во всяком случае, все говорят. А вот Юрген совсем растерялся.
Она была молода, но глаза выдавали в ней женщину зрелую, умевшую справляться с трудностями. Белая кожа, волнистые темные волосы, ясные карие глаза.
– И когда вы приехали?
– Вчера. Как говорит Юрген, сразу после вас. Вы были в ванной комнате, когда я постучалась в этот дом. Знаете, так боялась увидеть прислоненную к воротам крышку гроба. Думаю, что нет ничего страшнее этой картины… А так… Я не видела Вандочку мертвой, может, это и хорошо. Буду представлять ее себе на небесах, сидящей на облаке. Она была удивительной девочкой. Знаете, обошла сегодня утром хозяйство Юргена и удивилась, как же они вдвоем все это тянули? Хотя чего же тут удивляться? Они оба любили друг друга и делали все вместе… Она же все бросила ради него. А он делал все, чтобы она была счастлива. Не скрою, я попыталась представить себе, как жила моя сестра. И когда Юрген ушел кормить свиней, заглянула в шкаф сестры. Она на самом деле все имела. У нее пять прекрасных дорогих шуб, много одежды, обуви… А уж духов – чувствуется, что она ни в чем себе не отказывала. Все в доме дышит достатком, много красивых вещей, посуды, ваз… Жаль, конечно, что ребеночка не нажили, но это уж как Бог дал… Кто знает, может, она и родила бы еще…
– Вы передайте Юргену, что я не стану обременять его своей особой, что в самое ближайшее время уеду.
– Даже и не думайте! Мы с Юргеном всю ночь проговорили. И вот что решили. Вы – женщина известная, вас во всей России знают. И я понимаю ваше нежелание появляться на страницах желтой прессы… Все это гадко и болезненно. То, что с вами произошло, – трагедия. И мы – не звери, непременно поможем вам. Сразу скажу, я сделаю все, чтобы переправить сюда мой паспорт… Вернусь вот на Украину, скажу, что потеряла его. Мне сделают новый, а этот, что сейчас у меня, я пришлю вам сюда, обыкновенной бандеролью. Потом попрошу мужа, чтобы он разрешил мне взять свою девичью фамилию – Цыбульская. Словом, постараюсь замести следы. Не думаю, что вам здесь так уж понадобится этот паспорт… Это я к тому, что здесь, рядом с Юргеном, вы будете жить как у Христа за пазухой, понимаете? И лечение и все, что нужно, у вас будет. Что же касается регистрации, то она вам нужна?