Кроме того, садоводство — нелегкий труд. Уолт не делал им никаких скидок, требуя той же отдачи, что и от остальных рабочих своей бригады.
— Яма недостаточно глубока. Ну-ка, еще сантиметров тридцать!
Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, когда он объявил, что на сегодня достаточно. Рабочие не без облегчения разбрелись по машинам. Уолт придирчиво осмотрел оставшиеся саженцы, корни которых были обмотаны мешковиной, проверяя, насколько обильно увлажнила их Мэри-Джо.
— Если Том закончит прокладку труб, остальное можно будет посадить завтра, — сказал он. — А это что такое?
— Это розы, — отозвалась Диана.
— Я вижу, что это розы, но откуда они взялись? Их не было в списке.
— Это подарок для Эмили, — сказала Диана. — От меня и Энди.
Уолт посмотрел на нее так удивленно, что она поспешила добавить:
— Идея была его.
— И что же мне прикажешь с ними делать? — поинтересовался Уолт устало. — Участок под розы будет готов только к осени. Именно тогда и положено их сажать, разве ты не знаешь об этом?
— Многие делают это весной. К тому же их корни не оголены. Они в горшках. Это новоанглийские розы, выведенные Дэвидом Остином. В них сочетается красота и запах старых роз с продолжительностью цветения современных сортов.
— Да, я читал об этом, — Уолт посмотрел теперь на кусты роз с куда большим интересом. — Но только не знал, что их выращивают в Вулверхэмптонском питомнике.
— Они начали это делать только в этом году. Эмили будет страшно рада, когда узнает, что их можно раздобыть поблизости. Позавчера мы обсуждали эту тему по телефону. Мы, конечно, немного увлеклись, — признала она, — но у них такие звучные названия: «восхитительная Миранда», «светлокудрая Бьянка», «Крессида», «Роза Мэри», «гордая Титания»…
— …И ты купила по кусту каждой разновидности, — лицо Уолта приняло выражение, которое он обычно приберегал для Эмили. — Что ж, очень мило, что тебе пришло это в голову. Хотя я все еще не знаю, где мне их рассадить.
Энди откашлялся и вмешался в разговор:
— У подножья ступеней, где кончается ограда.
За ужином они обсудили положение дел, каким оно им виделось. Мэри-Джо знала об утреннем разговоре с Бэллоузом от Энди; теперь же Уолт настоял, чтобы ему передали его дословно.
— Не вижу в его выводах большого смысла, — сделал он заключение. — Неужели это единственное объяснение всему, которое он смог найти: что Ларри не слишком умен? Для меня этого недостаточно. С какой стати Ларри являться сюда, чтобы оставить улику, связывающую его с преступлением, в котором его еще никто даже не обвиняет? И как он сумел избежать встречи с псами?
— С собаками все просто, — сказал Энди. — По большей части они бегают далеко отсюда. Он мог дождаться такого момента или кинуть им еды, чтобы отвлечь от себя. Что касается других вопросов, то пара версий по этому поводу у меня имеется.
Уолт отклонился в кресле назад и скрестил на груди руки.
— Что-нибудь глубокомысленно психологическое, надо полагать, — сказал он с усмешкой. — Чувство вины, снедающее бедолагу, так? Подсознательное желание сделать признание, чтобы облегчить душу и снова жить в мире с самим собой?
Энди побагровел от злости.
— Да, он мерзавец, но все-таки человек, и нормальные человеческие чувства не могут быть ему до конца чужды. Поймите, я не собираюсь оправдывать эту сволочь, я лишь пытаюсь понять его. Я уверен, что если он убил Брэда, то сделал это в состоянии аффекта, распаленный алкоголем. Допускаю, что это мог быть даже несчастный случай в пьяной драке. Само собой, он чувствует вину. Быть может, не всегда и лишь какой-то частью своего существа, но чувствует.
— О да, ему даже нравится быть виноватым, — сказала Мэри-Джо ледяным тоном. — Бывало, изобьет меня до полусмерти, а потом плачет и извиняется.
Уолт сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Что же ты мне ничего не рассказывала? Я бы…
— Ты б его отделал, я не сомневаюсь, но только что толку? — она говорила грустно, но в голосе появились более теплые нотки. — Никто не в силах помочь женщине, которую избивает муж, пока она сама не решит прибегнуть к посторонней помощи. Это ловушка, в которую женщины попадаются часто — чувство, что ты сама во всем виновата, что каким-то непостижимым для тебя самой образом ты заслуживаешь такого обращения. Поэтому не рассказывай мне о чувстве вины, Энди. Здесь я большой специалист.
Никто ничего не ответил на это, но Мэри-Джо должна была ощущать в этом молчании волну симпатии и гнева, которая в этот момент ощущалась почти физически, как дуновение горячего ветра. Она вдохнула полной грудью.