Она ответила после пятого гудка. Её сонный голос прошептал: «Алло», и мне тут же стало немного стыдно. Наверное, только недавно вернулась с дежурства, а тут я…
— Алло? — раздалось уже вопросительно. — Тая, это ты?
— Привет, Олеся, это я.
— Тая, ну ничего себе, какие люди. Не прошло и года. Ты куда пропала?
— С любимым мужчиной путешествовала, позже расскажу, — в общем-то не соврала я, разве что в подробности вдаваться не стала. Олеся верила в путешествия во времени так же, как редька в Иисуса Христа.
— О-оу, — послышалось в трубке заинтригованно. — А я его знаю?
— Нет, — решительно заявила я. — Но, правда, расскажу позже. Сейчас дело есть.
— Вот так всегда. И нужен компьютер, не правда ли?
— Как всегда проницательна.
Я услышала, как на другом конце Олеся, горько вздохнув, завозилась. А мне всегда нравилось, что её не нужно было просить дважды.
— И? — раздалось через какое-то время.
— Нужен адрес или телефон, а лучше всё, — оживилась я.
— ФИО и ещё чего-нибудь вроде даты рождения — пропела Олеся в трубку, проснувшись окончательно. — Потому что если ему не повезло родиться Ивановым, то… я тебе фиг помогу.
— Топтунов Леонид, год рождения… что-то около тысяча девятьсот шестидесятого.
— Тебе повезло. Один такой, «словно в степи сосна», — сообщила Олеся почти сразу. — Записывай инфу. И объясни, пожалуйста, зачем тебе понадобился столь… побитый молью джентльмен? — хихикнула она.
— Мне? Я… Олеся, дорогая, ну, давай я тебе обо всём позже расскажу, ладно? Вот хотя бы этим вечером. Встретимся и поговорим, хорошо?
— Ну… о’кей, договорились, — недоуменно ответила Олеся, и я отсоединилась.
Лёня жил буквально в трёх домах от старого своего адреса. И я неслась к нему на всех парах, отметая сомнения, что не смогу позвонить в его дверь, что даже в подъезд вряд ли решусь зайти.
…но это и потребовалось.
Он разговаривал с каким-то мужчиной, стоя у крыльца, и даже если бы я захотела, то не успела бы скрыться. Лёня увидел меня сразу…
Кое-как распрощавшись с собеседником, он неуверенно двинулся ко мне.
…
Постарел… лет на тридцать пять. Ему теперь, пятьдесят девять, а может и шестьдесят. Он постарел, но не изменился так разительно и страшно. Только взглянув в лицо его, покрытое сетью морщинок, я увидела глаза. Сиявшие, горевшие, улыбавшиеся как… как совсем ещё недавно и как пропасть лет тому назад…
— Тая… — только и смог выдавить он, а я стояла, не решаясь подойти ближе.
И снова слёзы, слёзы, слёзы, слёзы. Плакала я. А он. Он смотрел, и во взгляде было столько горечи, что лучше бы уж он плакал.
— Где же ты так долго была? — наконец спросил он еле слышно.
— Ещё полчаса назад или около того в тысяча девятьсот восемьдесят шестом. Мы стояли у КПП и обнимались. Я узнала о том, что ты спас свою жизнь и жизнь многих своих коллег.
Первый шаг сделал Лёня. Он подошёл вплотную и заключил в тесное кольцо объятий. Он вздохнул протяжно и…
— Ничего не говори, ладно? — слетело с моих губ не просьбой, почти утверждением. Для меня всё было понятно без слов. Да и для него тоже. Вот только смириться…
— Я… и не знаю, что говорить. Только я рад… рад, что ещё раз в жизни тебя увидел. Я хотел. Я думал об этом постоянно.
— И увидел. Но получилось не слишком справедливо, не правда ли? Там, где мимо меня проскользнули мгновения, уместилась целая твоя жизнь.
— Долгая жизнь, которой бы не было, если бы не ты, — с нажимом отметил он.
А я молчала, я разглядывала его и сходила с ума от нежности и любви. И я бы бросилась ему на шею, несмотря на расстояние, на коварный виток времени. Но я удержалась, я вовремя заметила солнечный блик, сыгравший на безымянном пальце его правой руки.
— Ты… у тебя семья, да? — фраза, проронённая мной, звучала жалко и фальшиво.
Он уронил было взгляд, но тут же посмотрел в мои глаза снова.
— Я тебя очень долго ждал. С тех пор, как ты исчезла, буквально растворившись в воздухе, с тех пор, как мне стало казаться, что ты была лишь видением, я десять лет ждал, что стоит только завернуть за угол, что стоит только выйти со станции, как ты появишься мне навстречу. Но годы шли, весна сменяла весну, снова и снова отцветала сирень, а тебя всё не было.
Но однажды я увидел её. Нет, она не была на тебя похожа так, как говорят про портретное сходство. Но… было в ней что-то, чем была переполнена ты: доброта, сострадание, чувство юмора… Тая, прости меня, милая Тая. Я должен был ждать до конца.
— Что ты… я… я не сержусь. Ведь это жизнь, и она длинная. Она хороша и прекрасна, она подносит нам щедрые дары каждый день. Она рассудила и решила так, и я не могу пенять, что это было несправедливым решением. Только ты скажи мне, чтобы я была спокойна, чтобы я могла радоваться за тебя. Ты счастлив, Лёня?
Он улыбнулся, подумал немного и, запустив пальцы в волосы, привычно растрепал их:
— У меня сын и дочь. Дочку я назвал Таей.
— Можно… можно мне поправить твои волосы?
…
Жёлтые листья устилали ковром выщербленные ступени, ведущие ко входу. Осень в этом году началась на удивление рано. Я подняла взгляд и прочла вывеску: «Обнинский институт ядерной энергетики». Я подумала, что когда-то, около сорока лет назад Лёня тоже поднимался по этой лестнице, входил в эти же самые двери.
Поборов в себе желание взбежать по крутым ступенькам и пронестись по гулким коридорам, я степенно, как подобает студентке первого курса, зашагала к дверям.
По пути мне вспоминался разговор с подругой.
— Дался тебе этот физмат, — не понимала Олеся. — Ты же о сцене большой мечтала. Неужели бросишь на полпути?
— Нет, не брошу, но совершенно очевидно сделаю крутой поворот. Иногда лучше уйти с дороги, но не заблудиться, чем идти проторённой тропой, блуждать всю жизнь в чужом лесу.
Я уже стояла у дверей, когда зазвонил телефон.
— Привет Тая.
— Привет Лёня, — обрадовалась я, слыша в трубке его голос.
— Уже на месте? Как добралась? Нравится? — посыпались на меня вопросы.
— Занятий ещё не было. Но… здесь очень мило и ты не преувеличивал — городок чудесный. И, да, будет замечательно, если ты соберёшься сюда на вечер встреч выпускников в феврале. Может быть тогда и увидимся.
— Конечно соберусь. И… знаешь. Звони почаще. С тех пор, как ты уехала, в городе стало как-то пусто совсем.
— Даже и не надейся на другие варианты развития событий, — пошутила я. — Буду звонить тебе четыреста раз в день. Станешь решать за меня задачки, будешь моим персональным шпаргалом. Сам ведь знаешь, физик из меня третьесортный. Только вспомни: «рекактор». Думаю, что, если скажу такое, меня отчислят сразу же.
Я услышала смешок на другой стороне и поспешила попрощаться, потому что признаюсь — разговаривать с Лёней до сих пор было не просто.
— Если честно, пора мне. Снова, как всегда, опаздываю.
И, отбившись, несмотря на то что действительно уже опаздывала, я остановилась у порога и ещё раз огляделась.
Осень наступала. Она дарила золотое тепло, надежду, веру. Я снова заглянула в экран смартфона, открыла папку с фото и… эту фотографию я частенько рассматривала часами. Если честно, то почти каждый день. Осень устилала землю листьями, а пару влюблённых на фото своими лепестками осыпали яблони.
…
Я развернулась и зашагала вперёд. Но не успела сделать и нескольких шагов, как меня окликнули:
— Эй, растеряша, ты ключи выронила?
Я смотрела и не могла понять. Определённо не временная петля… да и не совсем похож. Модная одежда, стрижка, обувь, планшет в одной руке, связка моих ключей во второй. Он не был похож слишком сильно, вот только в тёмных, почти чёрных глазах было что-то смутно знакомое.