В толпе ребят завязалась возня. Широкоплечий, но страшно исхудавший подросток, повязанный рваным шарфом, из-под которого выглядывали колечки светлых кудрей, выхватил из-за пазухи столовый нож. Он провел им по колену и подошел к хозяину баржи. Крутий попятился, озираясь, глазами прося защиты у Рогова.
— Стой, дура, не зарежу, — разъяснил оголец. — Мы не головорезы, а честные беспризорники. Мы у тебя, буржуйская душа, пуговицы хотим отнять, чтобы не убег. Держи-ка штаны покрепче...
Парнишка расстегнул шубу, затем поддевку Крутия, потом, пританцовывая и припевая «Цыпленок жареный...», принялся обрезать брючные пуговицы.
— Теперь не убегешь! — выкрикнул Володя Жуков. Он поднял с земли две медные пуговицы и отдал их молодому милиционеру, пришедшему с Роговым.
Вокруг хохотали.
Рогов молча наблюдал за этой картиной, потом подошел к ребятам ближе, стал рядом с Крутием.
— Большинство из этих детей — сироты. Они ночуют в баржах и где попало. Что делать будем с ними, люди? — обратился Рогов к тем, кто еще не успел уйти от баржи. Ему никто не ответил. Женщины, охая и вздыхая, расходились. Рогов взял из руки беспризорника столовый нож.
— Как зовут?
— Сергей, — не сразу отозвался малыш. — А тебе не все равно?
— Одеть тебя хочу потеплее. — И внезапно крикнул на хозяина баржи:
— Снимай шубу!
Другие дети стояли, с любопытством разглядывая смелого красноармейца в командирской фуражке, сумевшего отогнать от баржи такую большую толпу.
— Разрешите, начальник, до утра здесь перебиться, пока новое жилье подыщем, — заговорил подросток с сильно обветренным лицом. На голове его еле держалась истрепанная буденовка.
— Не могу, — ответил Рогов.
— А что же нам делать?
— А где вы спали до этой баржи? Ты что, за командира у них? — обратился Рогов к пареньку в буденовке. Парень молчал.
— Сам откуда?
— Рязанские мы, добровольцы. Под Перекопом в разведку ходили, а сейчас отвоевались, но идти некуда.
— Пошел бродяжничать?
— Податься некуда. Батьку под Касторной убило, мать с голоду померла.
— Зовут как?
— Степан Егоров.
Рогов просиял, обрадовавшись внезапно пришедшей в голову мысли.
— Эй, ты, хозяин! Поведешь ребят к себе ночевать. И сам будешь у них под домашним арестом. Ясно? А ты, Степан, отвечаешь за порядок в доме. До моего прихода. Ясно? Ну, тогда шагом марш!
Беспризорники встретили слова Рогова шумным одобрением. Они пошли вслед за хозяином баржи в город, ликуя и насвистывая блатные песенки.
Володя Жуков некоторое время шел за Роговым и молодым милиционером. Но взрослые не замечали его.
* * *Дом судовладельца Крутия по решению исполкома был конфискован и заселен беспризорными ребятами. Никаких средств на открытие столовой или приобретение постелей у городской власти не имелось. Об этом не могло быть и речи. Но и передача дома беспризорным вызвала восторг у бездомных детей. Сергей Петрович вместе с Роговым побывал у ребят. То хмурясь, то веселясь, он думал, как бы помочь им пережить это страшное время. В конце концов он возложил на Грицюка ответственность за общежитие беспризорников. Перед тем как остановить свой выбор на Грицюке, начальник отдела ознакомился с анкетами своих сотрудников. Сюда требовался человек грамотный, расторопный.
— Ты в самом деле окончил три класса? — спросил Бородин у Грицюка, когда выбор более или менее определился.
У Грицюка зарделись уши, и он виновато пробормотал:
— Это я из гордости соврал, Сергей Петрович, когда Любочка анкету заполняла. Вовсе не учен я.
— А стихи сочиняешь...
— Стихи у нас в роду все сочиняют. Дедушка Матвей по всякому поводу в рифму говорит. В грамоте я только сейчас начинаю разбираться.
— Неважные дела. Быть воспитателем — нужно многое знать, многому научиться...
— А я и не собираюсь в учителя, товарищ начальник.
— Ты уже есть учитель: ребят на гармонике обучаешь. Неплохо получается.
Грицюк еще больше смутился.
— Мне тебя рекомендовал уком комсомола, — настойчиво продолжал Сергей Петрович. — И не только для борьбы с диверсантами. Смену нам надо готовить, ребят добру наставлять. О чем говорил Владимир Ильич? Учиться надо, учиться...
— Самому учиться — куда ни шло, — раздумывал вслух Грицюк, — а других учить — не мое это дело.
— Везде теперь, товарищ Грицюк, наше дело. Малышей будешь учить и сам учиться, понятно? А самое главное — к работе их приучать.
— Понятно... Насчет работы ребята сами просятся. Камыш рубим для морского госпиталя.