— Виноват, — улыбнулся Демидов, пряча кисет. — Плохая привычка.
— Вы начали говорить о Фан дер Флите.
— Да... Так сказать, товарищеская информация.
Демидов с грустью посмотрел в глаза Сергею Петровичу, стараясь передать взглядом, внушить собеседнику всю деланную тяжесть своего душевного состояния. — В городе говорят: в восемнадцатом году Фан дер Флит предлагал немцам какие-то проекты; в девятнадцатом он оставался с деникинцами, а родственники эвакуировались с Врангелем. Сейчас же — пишет проблематические статьи. Человек, что называется, и вашим, и нашим.
— Я читал статьи профессора в нашей газете, — возразил Сергей Петрович. — Мне они понравились. Вернее, идеи, над которыми по-научному хлопочет Фан дер Флит. Я бы сказал: искренние статьи... Мало ли кто там из родственников сбежал к Врангелю. Думаю, что причина задержки пропуска все же в ином.
Сергей Петрович уловил что-то гадкое в поведении начальника опытной станции, охаивающего своего коллегу.
— Я высоко ценю научные труды профессора, — попробовал исправить Демидов невыгодное впечатление от своего доноса. — Но для меня превыше всего — человеческое достоинство. В одном спектакле я слышал слова: «В человеке все должно быть прекрасно...» Это было сказано давно, но адресовалось, вероятно, к нашему времени...
— Да, — согласился Бородин. — Но за такого человека и за общество таких людей надо еще побороться с разной поганью. В том числе и с поганью в душах людей. Между прочим, Чехова вы можете послушать в исполнении самодеятельных артистов в армейском клубе. Сотрудница наша, Любочка Недвигайлова, драматический кружок организовала из красноармейцев и портовых рабочих.
Демидова точно кольнуло что-то в сердце при словах о Любочке Недвигайловой. За столько лет его скрытной жизни при нем впервые была названа его настоящая фамилия. И где — в «красном особняке»! Это что — провокация? Ловушка, в которую он попал по своей инициативе?
Демидов, вытирая пот с побелевшего от волнения лица, взял себя в руки: «Спокойно, спокойно... раз, два, три...»
Где-то при счете «семь» Демидов услыхал твердый голос большевистского контрразведчика:
— Милости просим на самодеятельный спектакль. Что касается профессора — не волнуйтесь, товарищ Демидов. В бюро молодые сотрудники, которые относятся с подозрением ко всяким бывшим. Пропуск Фан дер Флит получит.
* * *Демидов вернулся домой в этот день поздно. Он долго бродил по городу со смешанным чувством радости и тревоги. С родной дочерью он не виделся целых десять лет. В том, что Любочка именно его дочь, уже не было никаких сомнений. Зайдя на службу после беседы с Сергеем Петровичем, Демидов позвонил «своему» работнику в паспортный стол и буквально через тридцать минут получил исчерпывающие данные относительно-гимназистки Любови Владимировны Недвигайловой, сироты, проживающей во флигеле дома № 11 по Ганнибаловской улице.
Услужливый работник паспортного стола сам принес Демидову записанные на бумажку сведения о девице Недвигайловой, прибавив устные подробности: незамужняя, живет с бабушкой, имеет восемнадцать лет отроду...
Да, это она, его дочь Любаша... Большевики зовут ее «Любочкой». Хорошо это или плохо: дочь работает в красной контрразведке? Что она из себя представляет сейчас? Забавная крошка с белым бантиком в кудряшках — такой она осталась навсегда в его памяти с тех пор, когда подпоручик Недвигайлов отбыл за границу. Как дочь отнесется к воскрешению из мертвых родного отца? И стоит ли вообще узнавать ее сейчас?
Мысли Демидова смешались. Он то нервно ходил по комнате, то присаживался к столу, опуская голову на плотно сжатый кулак...
Появлению в их семье ребенка-первенца подпоручик сразу не придал особого значения: пусть Маша забавляется, меньше будет приставать с выездами на званые обеды и балы... Профессиональная работа разведчика требовала частых и продолжительных отлучек. Всего не скроешь от жены. Однажды она увидела в шкатулке завещание мужа «на случай смерти» и оформленные на нее пенсионные бумаги. С Машей приключился обморок. Мнительная, она стала и в любом поступке мужа искать скрытого смысла, подозревать его в двойной жизни, принадлежности к какой-то шайке разбойников, в клятвопреступничестве.
Маша была неистова в ревности. Когда офицер Недвигайлов вернулся из первой заграничной командировки, вместо того, чтобы поздравить его с наградой, жена при полной поддержке тещи потребовала от мужа: или нормальная семейная жизнь, «как у всех», или развод.
Ни того, ни другого Недвигайлов не хотел: он горячо любил свою подросшую дочурку, да и Маша была не безразлична ему. Но и разведывательная работа в тылу врага окрыляла первыми успехами. Перспективы карьеры были очень привлекательны.