Деньги? Услугу?..
Не важно. Сейчас никакие уловки не помогут, свидетелей слишком много. И далеко не все куплены Ноланом. А еще у выхода вдалеке от света ламп безмолвным силуэтом торчал монах с худым аскетичным лицом. Ряса серая, невзрачная, на груди потемневший от времени железный круг в виде солнца, из рукавов свисали цепи, на коих болтались отливки в виде аптечных весов.
Служитель принадлежал к Ордену Правосудия Господнего, а адепты такового считались неподкупными. Обязательно присутствовали на важных процессах, безмолвно наблюдали и не вмешивались. Но если некий юрист откровенно попирал законы божьи и человечьи, того вскоре ждала неприятная встреча с церковными дознавателями. В лучшем случае.
Нотариус опять прошелся взглядом по бумагам, разложенным на столешнице. Задумался, потом чуть расслабился.
Нашел зацепку?.. Что ж, таковая имелась. Но я знал о ней, ведь давным-давно изучил нюансы дела, подготовился. Точнее надеялся, что подготовился.
— Замечательно, — пробормотал законник. Облизнул губы и добавил громче: — Тогда повторюсь — сегодня, двадцать седьмого числа второго месяца осени Лир Берак лорд МакМоран, пропавший без вести пятнадцать лет назад, по законам Олдуотера окончательно и бесповоротно признан скончавшимся. Мы собрались здесь, дабы определить, кому суждено стать главой Дома, а также владельцем родового имения и прочего.
— А завещание зачитывать будут? — нетерпеливо перебил какой-то мужчина из задних рядов.
Наверняка кто-то из дальних родственников. Пришел, надеясь урвать кроху от общего пирога. Среди знати Тары имелся обычай отписывать таким хоть по паре эаров, чтоб помолились потом в ближайшем храме. Глядишь, грешок-другой и отвалится по дороге в Чистилище.
— Кгхм… к сожалению лорд не успел составить таковое, — развел руками нотариус. — И, кажется, в письмах упоминалось.
Неизвестный что-то разочарованно протянул, судя по грохоту и скрежету металла отодвигаемого стула, шагам и шелесту одежды — встал и направился к выходу. Разом удалились еще некоторые. И снова поползли шепотки, смешки, ворчание. Но громче прочего прозвучало шипение тетушки:
— Кровососы! Мало нам проблем? По какому-то нелепому обычаю ждали годы. А тут и безродный бродяга решил поживиться. Любой проходимец может подделать документы и заявить право.
— Мама! Орм не виноват.
— Не называй так какого-то мошенника, Рэйчил!
— Но я узнала…
— Молодая леди! Закрой свой рот! Или я…
— Призываю к порядку! — поморщился юрист. — Прошу, держите себя в руках. Мы заинтересованы, чтобы дело решилось быстро и законно.
— Простите, — проскрипел дядя. — Моя супруга и младшая дочь слишком эмоциональны.
— Продолжим, — вновь сбиваясь на сухой канцелярский тон, сказал юрист. Скосил глаза и добавил: — Триса О`Даффи, есть запись, что вы повторно вышли замуж. Тем самым утратили право на титул, право распоряжаться имуществом Дома. Сознаете ли это, леди?
— Да. Ноша не по мне. И на богатства не претендую.
Голос матери, по-прежнему молодой и мягкий, на секунду вывел из равновесия, а в груди болезненно дрогнуло. Виду я не подал, продолжая сидеть в непринужденной позе.
Не думал, что осмелится прийти. Но явилась, хотя находиться в одной комнате с родственниками сгинувшего мужа было мучительно. Теперь никто не стеснялся, каждый или почти каждый считал долгом как-нибудь унизить, задеть побольнее.
Дочь мелкого торговца не признавали ровней. Когда отец находился рядом, злые языки распускались крайне редко. После исчезновения лорда ситуация ухудшилась, но власть матери над родовыми деньгами заставляла многих вести себя осмотрительно.
Вот только не выдержала напряжения, страха наделать ошибок, вечных интриг, потерь. Сначала мать уступила мнению окружающих и отправила меня, шестнадцатилетнего мальчишку, в морскую академию — осваивать науку сражений и флотоводчества, хороших манер и стихосложения. Затем отдала регентство двоюродному брату мужа, Нолану, любезно предложившему помощь. И спустя несколько лет вновь полюбила, подала прошение на заочный развод, снова вышла замуж.
Нет, решение далось ей не легко. Долго и искренне скорбела, оплакивая потерю. Горевала, когда стало ясно, что сын тоже куда-то запропастился. Но время мало-помалу зализало раны, и в какой-то момент в жизни Трисы появился Дакейн — немолодой, талантливый и в чем-то одержимый ученый.
Именно одержимость и привлекла мать. Ведь отец отличался такой же увлекающийся натурой. А она слишком привыкла к роли той, кто поддерживает, вдохновляет.