Тень спрыгнула с плеча парня и суматошно заметалась по тоннелю, словно пытаясь предупредить.
– Стой! – рыкнул я, сообразив, что на самом деле почувствовал. Бросился вслед и крикнул опять: – Стой, дурак!
Но парень лишь припустил быстрее. И где-то шагов за двадцать до выхода вскричал:
– Миссис Тиган! Миссис… я… меня…
Забежав в приемную, студент резко умолк. А я, прозревая, что увижу, сбросил темп. Достал из потайного кармана ампулу и зажал в кулаке. Поколебался, но все-таки вышел из коридора в холл.
В углу хрипло надрывался старый граммофон голосом давно мертвой певицы. Игла затупилась, и из раструба больше шипело и рычало, чем пело и играло. Фонари тревожно мерцали, грозясь потухнуть, откуда-то тянуло холодом. На полу выделялись какие-то темные пятна, валялись рассыпанные листы бумаги.
И без того сумрачный холл полнился тенями. Но, приглядевшись, я понял, что некоторые из них являлись людьми.
Двое стояли в углах с пистолетами наготове, держали входы и выходы под прицелом. По виду матросы средних лет, в плащах поверх комбинезонов. Но комбинезоны не обычные, а боевые. О том говорил тусклый блеск бронепластин нагрудников. Полы плащей оттягивали карманы с запасными обоймами, на ремнях болтались короткие абордажные кинжалы, а тяжелые ботинки со стальными набойками царапали ковры. Хмурые скуластые лица, пустые безжалостные глаза, короткие стрижки. И то, что не дрогнули при виде меня, говорило о недюжинной выдержке. Лишь дула пистолетов плавно взяли на прицел голову и грудь.
Профессионалы. Убийцы, а не пираты.
Третий вольготно расположился на диванчике у стены и с каким-то отстраненным интересом разглядывал копошащегося у ног студента. Смотрел как на какую-то мелкую безмозглую тварь, крысу или донного червя. Высокий, широкоплечий и мощный мужчина, и тоже в плаще. Но если у остальных одежда сидела как шитая на заказ, на этом висела как мешок. Рукава длиннее, чем нужно, а под тканью на спине и правом плече виднелись непонятные выпуклости – будто неумелый хирург намотал слишком много бинтов. Лицо, наверное, можно было б назвать мужественным и красивым. Как у древних изваяний богов или героев вроде Бреса Эохайда. Однако впечатление портил уродливый шрам от ожога, что тянулся по правой щеке от нижней челюсти до лба. Клочковатая щетина с проседью не добавляла шарма. Глаза же человека прикрывали круглые очки с затемненными стеклами, что делало его внешне бесстрастным.
– Так-так-так… – протянул он. Чуть подался вперед и склонил голову набок, будто желая посмотреть на студента под иным углом. – Кто тут у нас?
– Кто… что… – пробормотал паренек, пытаясь очнуться от второго нокаута. – Я…
Короткий удар ботинком заставил того захлебнуться словами. Студент заскулил и схватился за лицо, скрутился как креветка. Между пальцев весело брызнули алые струйки, на ковре растеклось маленькое темное пятно.
– Разве я разрешал тебе говорить? – вкрадчиво спросил тип в очках.
– Он тебе ничего не сделал, – сказал я.
– А разве нужен повод? Разве для смерти нужна причина? Люди каждый день дохнут запросто так, – с иронией ответил мужчина. Чуть приподнял голову и окинул меня долгим взглядом, едва заметно дернул уголком рта: – Здравствуй, Эбер.
– Приветствую, Лиам.
– Сколько воды утекло?
– Много. Так и не научился работать тихо?
– А ты, я смотрю, остался чистоплюем. Костюмчиком обзавелся, небось и на балы ходишь. Дампир до сих пор с тобой нянчится?.. Уверен, что да. Кстати, как там поживает старый мерзавец?
– Неплохо. Дряхлеет, но держится.
– Рад слышать, Эбер, рад слышать.
Снова дернул губой, и я понял – так улыбается. Сожженные и поврежденные мышцы не восстановились, привычная мимика превратилась в гримасы. А двенадцать лет назад Лиам Кэмпбелл любил улыбаться и смеяться – заразительно, от души. Ровно до того случая, когда установленная им же бомба взорвалась ему в лицо.
Честно говоря, я предпочел бы столкнуться с любым злобным пиратом, даже с фомором, чем с ним. Потому как знал, на что он способен. Наши пути разошлись давным-давно, с тех пор как первый подмастерье Старика проявил склонность к излишней жестокости. Лиам откровенно не понимал, зачем следовать условностям, скрываться, соблюдать законы. В его мире существовало лишь одно право – право силы. Они постоянно ругались, двадцатилетний ученик и пожилой учитель. Спорили, скандалили, доходило до драк.
Старик, наверное, все-таки любил старшего подмастерья, долго мог терпеть опасные выходки. Но в какой-то момент самонадеянность Лиама сыграла с ним самим злую шутку.
Где и как он прознал о том, что пассажирская субмарина будет перевозить редкий артефакт, загадка. Но соблазнился легкими деньгами, связался не с теми людьми, сторговался. Затем проник на корабль, установил в двигательном отсеке бомбу, предварительно убив дежурного механика, и спокойно отправился к спасмодулю. Отправился, зная, что четыреста пассажиров обречены, так как остальные капсулы повреждены им же.