Я беспечно улыбнулся, крепко стиснув ампулу в кулаке.
Вне всякого сомнения, ситуация предельно паршивая. Выходы перекрыты. Из оружия кортик против пистолетов. Можно рвануть в глубины библиотеки, но коридор прямой и длинный, попасть в движущуюся мишень не составит особого труда. К тому же я все-таки не хотел смерти студента.
Опытные бойцы обычно говорят, что в качестве оружия можно использовать любой бытовой предмет. И я честно изучил обстановку. Заметил распределительный ящик электропроводки на стене неподалеку, неплотно прикрученные провода, тяжелую статуэтку на стойке администратора, древнюю керосиновую лампу.
Тьма! Лучше б в качестве декора использовали пистолет. Или пушку.
Неизвестная певица так же надрывалась из граммофона о любви и смерти. А Тень, сидевшая под потолком, превратилась в силуэт кошки. Уселась на прибитую к стене книжную полку и начала нахально вылизываться.
– Хорошая мина при плохой игре, – прокомментировал Лиам. – Знакомо. Ты совершенно не изменился.
– Ты тоже, – парировал я.
– Издеваешься?
Кэмпбелл скривился в новой попытке улыбнуться. Раздвинул губы шире, и отсветы ламп пробежались по стальным зубам. И одновременно рукав плаща немного задрался, стала видна правая кисть: из вороненого металла, с толстыми пальцами, заканчивающимися загнутыми крючьями когтей. Провода, медные трубки и шланги обвивали запястье, убегали к локтю, на матовой поверхности выделялись символы и схемы печатей.
Заметив выражение моего лица, главарь банды снял очки. В левом, живом глазу мерцала смесь насмешливого любопытства и холодной жестокости. Правый, похожий на стеклянный шарик, не выражал ничего, мертвым куском льда торчал в пустой глазнице.
Слухи о таких протезах периодически всплывали. Новейшая разработка, баснословно дорогая, требующая специальных разрешений из-за применяемых печатей. Да и серия операций крайне болезненна.
– Мне жаль, – сказал я.
– Жалость – бесполезное чувство, – сухо ответил Кэмпбелл, возвращая очки на место. – Как и многие другие.
Вновь посмотрел на студента, потыкал носком ботинка в бок. Парень съежился, замер, сквозь закрывающие лицо пальцы виднелись глаза – расширенные, наполненные животным ужасом.
– Может, ты и прав, – ровным голосом произнес я. – Но у каждого своя правда.
– Упрямец, – фыркнул Лиам. – Ладно, предлагаю альтернативу: ты отдашь документы, а я пообещаю, что парня не тронут. Подержим взаперти, отпустим вместе с остальными. Тут целая компания собралась.
Как бы проницателен ни был Кэмпбелл, но опасался, что у меня есть туз в рукаве, и частично купился на блеф. Вместе с тем он то ли лгал об остальных и компании, то ли не знал. А вот я ясно ощущал липкий холод, наполняющий холл. Те несколько учеников, коих видел, и женщина-библиотекарь мертвы. Но игра продолжалась.
– Как-то просто, – заметил я.
– С годами становлюсь мягче, – лицемерно вздохнул Лиам. – Старость. Решайся, Эб, время идет и мое терпение не бесконечно.
– Что ж…
Я вновь взвесил в руках альбом, собираясь поторговаться. За свою жизнь, за жизнь студента. Старого знакомого требовалось обвести вокруг пальца так, чтобы отпустил обоих. Но аргументы и везение понемногу заканчивались.
Открыть рот для очередной фразы я не успел, так как в тишине приемной раздался грохот закрываемой двери и затем шаги. Через пару секунд из полумрака за стойкой администратора вышел четвертый бандит – молодой светловолосый парень с приятным лицом, похожий на какого-то актера. Исходя из того, что одет он был в форменный пиджак с гербом университета, намеревался занять место библиотекаря. Чтобы выпроваживать нежданных гостей, пока напарники заканчивают дело.
– Лиам, у меня проблема, – сказал лжеадминистратор на ходу. – Рубашка испорчена. Другой в запасе, случайно, нет?..
Скривился и отряхнулся, а когда вышел на свет, стало видно, что светлая сорочка заляпана темно-красным. На лице виднелись алые брызги, пальцы и кисти измазаны, словно копался в чьих-то внутренностях.
Быть может, так и было, так как я ощутил тошноту. Тип испытывал удовольствие, почти наркотическую эйфорию. От теплой крови на руках. От запаха. От воспоминаний о том, как резал, душил, убивал.
Увидев меня и валяющегося на полу студента, блондин споткнулся на ходу и расплылся в улыбке. Весьма недвусмысленной.
Тень на полке заинтересованно навострила уши. И почти одновременно закончился завод граммофона, игла протяжно скрипнула по пластинке, песня оборвалась на высокой протяжной ноте.
– Том, ты клятый идиот, – мрачно сказал Кэмпбелл.
Еще секунду царила тишина, а затем не выдержали нервы у студента. Парень тоже сообразил, что произошло с остальными. Взвыл дурным голосом, откатился, вскочил и бросился бежать, не разбирая дороги. Но не успел пересечь и половины холла, как раздался оглушительный хлопок, почти одновременно второй, полумрак резанули росчерки огня.