– Похоже, стабильность одного из артефактов нарушилась после того, как мы вытянули кастеты, возникла цепная реакция.
– И что теперь? – выдохнул старший.
– А теперь мы уходим. И быстро… Бегом, я сказал!
Последний возглас совпал со вторым хлопком и яркой вспышкой разряда, ударившей в потолок и породившей обугленную воронку, множество трещин. Пол под ногами ощутимо подпрыгнул, скалы вокруг угрожающе загудели и застонали, а вода тревожно взволновалась.
Обоих парней вышибло из камеры как пробки из бутылок. Перемахнули через завал, плюхнулись в воду. Младший ушел чуть ли не с головой под тяжестью рюкзака, а старшего бросило на стену. Последний клацнул зубами, взвыл от боли в боку и спине – туда угодило несколько увесистых булыжников. Сумел выровняться, вытащил захлебывающегося светловолосого.
Они побежали со всех ног, без памяти. Оскальзываясь и падая, спотыкаясь, ныряя в ямы и увязая в грязи, завывая от боли и испуга. А за спинами будто ворочалось древнее чудовище, хрипело и рычало, потягивалось, раздвигая и ломая скалы. Сверкали разряды, что-то шипело и хлопало.
Взрыв раздался в тот момент, когда они почти вырвались из норы, вбежали в место расширения тоннеля и увидели впереди гнилую решетку с выгнутыми и сломанными прутьями. Позади глухо жахнуло, густую черноту развеяло багровое сияние.
Старший оглянулся и увидел клубы чадного пламени, перевитого электрическими дугами и искрами, стремительно настигающего беглецов, мчащихся подобно селевому потоку. Младший тоже заметил опасность, оба искателя заорали от отчаяния и длинными прыжками, которые ни за что не смогли бы совершить в момент душевного покоя, помчались к спасительному залу впереди, к площадке подъемника, подземному озеру.
Лавина огня настигла за решеткой, ударила твердокаменным кулаком сжатого воздуха, обняла и швырнула вперед, поглотила. А затем пламя бессильно опало и потухло – кислорода для горения и так немного, – и в гроте вновь воцарилась кромешная темнота. Лишь где-то вдалеке ворчало чудовище, ломая скалы, с потолка падали камни и стекали ручьи воды.
Мгновение тишины нарушил громкий плеск – будто взыграла крупная рыба. Раздался кашель, хрипение и стон. И тотчас эхом повторилось то же самое. Сверкнул луч фонарика, изрядно потускневший, и стало видно, как оба искателя тяжело гребут к берегу подземного озера, тащат за собой вещевые мешки.
Первым вскарабкался на каменный уступ старший, протянул руку младшему и помог взобраться. Оба упали – обессиленные, обожженные и задыхающиеся, – но сумели дотянуться до спаскомплектов. Достали кислородные баллоны и припали к резиновым раструбам, сделали первые сиплые вдохи. Затем принялись менять фильтра на противогазах, вновь рухнули на камни и долго лежали – живые, но уставшие и избитые настолько, что не могли говорить.
– Тебе еще скучно, Ли? – с трудом спросил светловолосый.
Пару секунд длилось задумчивое молчание, а затем старший нервно хихикнул. Смешок переродился в заливистый безумный хохот, а младший поддержал.
Парни валялись на берегу подземного озера и смеялись. Радуясь тому, что живы. Что целы. Что избежали бесславной гибели, пригнулись за секунду до удара ангела смерти.
– Беру свои слова обратно, Эб! Как минимум сейчас мне безумно весело! – искренне воскликнул старший. – Жаль, что это происходит нечасто…
Время суток понятие довольно зыбкое, ведь солнца и звезд никто не видел многие поколения. И деление на ночь и день сохранилось не везде. В поселениях того же Ньювотера освещение не отключают вовсе. Зачем морочится, если соларитовые реакторы дают достаточно энергии?..
В поселениях Шельфа двинулись дальше и переняли систему дальних, ввели термин «цикл». Часть людей, предположим, бодрствует в первом периоде, спит и отдыхает во втором, другая наоборот. Весьма эффективно, города не впадают в окоченение, заводы, лечебницы, магазины и банки работают бесперебойно. И размышляя логически, какая разница, когда спать, если привязки к движению солнца нет?
Но эпоха относительного изобилия наступила не сразу.
После Исхода люди обитали в полумраке, чтобы не тратить дефицитные нефть и кислород, на ночь лампы гасили полностью. Да что там, тогда остатки человечества существовали практически в полной темноте, мерзли, голодали и задыхались из-за нехватки ресурсов. Сейчас избыток энергии позволяет обогревать жилища, получать кислород электролизом воды, в целом терпимо с едой, хватает и иных благ. Не для всех, но лучше, чем в те времена.
Впрочем, в Таре все обстоит иначе, ночь здесь почти настоящая. Город старый, один из первых. Тут чтят архаичные законы и правила, гордясь тем, что сохраняют частичку памяти о древних эпохах, о том, откуда пришли. Отношение к прошлому сквозит в архитектуре, в обычаях, в каждой мелочи. Там и лампы тушат, создавая искусственный полумрак. И тот каждый вечер медленно расползается по тоннелям, пещерам, коридорам и гротам. Улицы и площади пустеют, трамваи и лифты курсируют гораздо реже.