– Давно?
– Связь обнаружили при поступлении в академию, мигом перенаправили в семинарию.
– Истязали долго?
– Достаточно. Но, скажем так, не прижился. В конце концов отправили в Лигу. С тамошними я тоже не нашел взаимопонимания, меня наглухо сковали и отпустили на все четыре стороны. И как ты знаешь, гностиков нигде не любят. Да, пользуются услугами, с удовольствием покупают хитроумные устройства, пользуются услугами по зарядке батарей. Но при первой возможности плюют в спину. Слуги Тьмы, первосортные оболочки для Вестников. Ну и прочее-прочее, некоторые думают, что именно наш брат открыл Люциферу путь в мир, стал причиной Исхода.
– Мак-Суини с этим как-то живут, – осторожно заметил Бран. – У них в роду каждый второй гностик.
– Всегда есть исключения. Но если кто-либо из Суини не способен стать бардом, отправляют учиться на паладина в числе прочих, – возразил я. – А бестолочей вроде меня презирают и игнорируют независимо от фамилии.
– Боялся, что молва отразится на матери?
– Да. У нее оставался шанс стать регентом. Если бы приняла соответствующие гейсы и прошла посвящение. Но она вышла замуж за кого-то из родственников погибшего мужа и родила нового наследника.
– Как-то… несовременно, – поморщился приятель.
– Законы Старших домов не имеют срока давности, – хмыкнул я. – Считая и те, что в наш цивилизованный век кажутся темными и дикими. Или заклейменные Церковью как языческие и богохульные.
– Понимаю. Если б кто-то узнал, что тебя коснулась Изнанка, ей бы не позволили такого.
– Да. Женщину, единожды родившую выродка, ни за что не допустят к власти, устроят развод с лордом. У тех же Суини леди становится та, которая первой родит мальчика без способностей. Остальные живут в фамильном гроте, но никаких прав не имеют.
– Лордов-гностиков история знает.
– Да. К счастью для меня. Но на женщин послабление не распространяется. Да и таких лордов никогда по-настоящему не признавали.
Я приподнял брови в ироничной гримасе и отсалютовал кружкой. Приятель кивнул. Несколько секунд о чем-то думал, потом спросил:
– Но ведь твоя мать не решилась?
– Нет.
– И ты вернулся, чтобы сохранить грот?
– Примерно так, – согласился я.
– А почему тянул? Мог ведь сразу, когда понял, что никому не помешаешь.
– Не знаю. Наверное, сомневался, а нужно ли.
Все-таки помнил меня, знал, когда говорю правду, а когда лишь ее часть. На лице Брана промелькнуло недоверчивое выражение. Явно хотел спросить что-то еще, но сообразил, что и так бесстыдно выпытал многие тайны. Неловко подхватил кружку и осушил в пару глотков, вытер губы тыльной стороной ладони. Встал и кивнул на выход.
– Пожалуй, пойду. Время позднее.
– Ты мог бы остаться.
– Орм, я прекрасно понимаю, ты приехал и не успел отдохнуть. К тому же попал в передрягу. Если останусь, будем болтать до утра. Тебе сейчас не до приема гостей. И мне надо выспаться. Самайн на носу, время беспокойное и будет много работы.
– Охранять важных господ от мстителей в масках? – блекло улыбнулся я.
– В том числе, – с легкой заминкой ответил Бран.
Со вздохом поднявшись с дивана, я проводил приятеля к шлюзу. Нажал на кнопку и подождал, пока огромная плита люка со скрипом вкатится в стену.
– Рад повидаться, дружище, – сказал я. – Заходи завтра, когда освободишься.
– Не обещаю, но постараюсь, – кивнул Бран. Пожал руку, переступил порог, оглянулся через плечо: – Я никому не скажу, Ормонд.
– Буду благодарен. Хочется максимально оттянуть момент встречи с Советом по поводу моего изъяна.
Криво улыбнувшись, я снова нажал на кнопку и подождал, пока дверь закроется. Вернулся и упал на диван, задумчиво посмотрел в пустоту.
Разговор оставил на языке терпкий привкус полуправды. Я не говорил всего, Бран тоже многое скрывал. И в итоге вроде и радовались друг другу, но испытывали некое напряжение. К тому же смутило то, что почти не удивился, увидев татуировки. Обычно люди буквально взрываются эмоциями, а тут ощущение, будто подозревал. Хотя знать не мог, никак не мог.
Головная боль усилилась, в ушах зашумело. Я помассировал виски и спрятал лицо в ладонях. Но раньше, чем услышал шаркающие шаги и лязг металлической двери, выпрямился и посмотрел на вошедшего с небольшим саквояжем и парой полотенец в руках Старика. Тот окинул меня критическим взглядом и сердито нахмурился.
– Красиво тебя разукрасили, парень, ничего не скажешь. Когда били, специально лицо подставлял?
– Брось ворчать, Уилл, – пробормотал я. – Каюсь, застали врасплох.
– Если тебя застают врасплох, стоит задуматься о том, чтобы сменить работу, – фыркнул он. – В нашем деле рассеянные долго не живут. Во что влип? Признавайся.