Он положил руку на кортик. И движение сказало о нем многое. Действительно военный. И опытный дуэлянт. А в сумме с надменностью и наглостью… вероятно, я столкнулся с сынком какого-то лорда.
Запах паленого превратился в удушающую вонь грядущего скандала. Но я не мог сдерживаться. Время утекало, и утекало стремительно. Следовало как можно быстрее разобраться с заносчивым дворянчиком и кинуться на поиски.
И видимо, нечто в моих глазах изменилось, потому что тройка прихлебателей напряглась и тоже потянулась к поясам. В воздухе сгустилось напряжение, в глазах женщин отразился испуг. Но непоправимого не случилось, так как у меня за спиной возник какой-то шум, движение.
– Эй, Олсандер! – раздался знакомый голос. – Кажется, ты сегодня затмил сам себя. На лордов старых фамилий с ножом бросаешься?
Фергюс раздвинул толпу и встал рядом, ослепительно улыбнулся. Взгляд же черноволосого вонзился в поэта, вновь перебежал на меня, отыскал кругляш герба под пиджаком, и глаза его сузились.
– Мак-Грат, – медленно произнес молодчик, – иди, куда шел. Спой песенку, прочти стишок, потискай какую-нибудь бабенку. Или как там у вас, словоплетов, принято?
– Слушай, Ормонд, – громко хмыкнул друг, толкнув меня локтем. – Кажется, или тут попахивает оскорблением? Неужто тут кто-то пытается задеть честь дома?..
– Твоя честь осталась где-то в портовом кабаке, поэт, – процедил черноглазый. Явно засомневался, но отступить уже не мог, за спиной стояли приятели, а вокруг слишком много свидетелей. – Не начинай того, что не сможешь закончить.
– О-го-го! – насмешливо восхитился Фергюс, картинно и горестно воздел руку к потолку. – Меня снова оскорбили! Теперь я не смогу спокойно спать, есть и пить. Ах, что же делать?
– Ты что творишь? – проворчал я.
– Шкуру твою спасаю, – так же тихо ответил сын гранда. – Ты хоть знаешь, с кем умудрился поцапаться? Это Олсандер Мак-Кейн, сын лорда Гая, главнокомандующего вооруженными силами Олдуотера, а заодно адмирал второго флота обороны Тары и известнейший бретер. На поединке от тебя и мокрого места не оставит.
– А ты?..
– А я, как он верно заметил, словоплет, что оставил честь в кабаке и давно опозорил свой дом. Нарвусь на дуэль, потом подставлю бок под порез. Мак-Кейн не захотят ссориться, и потому скандал быстро разрешится.
– Фер…
– Делай, что делал, Орм! Я знаю это твое выражение, ведь что-то стряслось, куда-то бежал. Продолжай. А я прикрою твою задницу. Не волнуйся, сейчас точно ничего не будет. Охрана заметила, в гроте Мак-Молоуни кровопролития точно не допустят.
– Ладно, – сказал я. Мучительно заколебался, но незаметно отстегнул ленту потайного кармана от ремня, скатал в кулаке и положил в карман сюртука друга. – Тогда подержи для меня кое-что, только верни потом.
– Всенепременно, Орм, – ответил Мак-Грат.
– Спасибо, – пробормотал я несколько растроганно.
– В госпитале навести с бутылью рома покрепче, – хмыкнул Фергюс. И добавил громче: – Итак, мою честь оскорбили! Я жажду сатисфакции, Олсандер! Прости, перчатки нет, иначе б бросил в лицо. Но теперь твой ход. Время и место?..
Ответом ему была ошеломленная тишина. Взгляды скрестились на сыне гранда, уши ловили каждое слово. А великолепный красавец выпятил грудь и ослепительно улыбался в лица неприятелям, играл, как лучший актер играет последнюю в жизни роль.
Но Фергюс добился того, чего хотел. Внимание переключилось, и я смог незаметно смешаться с толпой. Протолкался через кучку зевак и вновь огляделся, прислушался к ощущениям… Ничего. Проклятый дворянин умудрился отвлечь, и тот слабый след, что витал в воздухе, рассеялся.
Но я ведь знал, чего жаждет гностик. И знал прекрасно.
Повернувшись, решительно двинулся туда, где стояли люди постарше и посолидней. Проскользнул мимо компании стариков, обсуждающих цены, политику и стратегию. Обошел диваны и дамочек в возрасте, ненадолго задержался у сцены, пропуская охранников, направляющихся на шум оскорбленной невинности Фергюса.
Епископа я нашел у дальней стены, где он стоял в компании нескольких священнослужителей, лорда-отца и каких-то господ в штатском платье, – неторопливо и спокойно беседовали, попивая грог.
Чуть поодаль расположились еще несколько групп – тоже важные люди, но не настолько, чтобы быть допущенными во внутренний круг сразу. Там шутили и пили, сверкали улыбками и драгоценностями. Я заметил дядю в компании таких же надутых торгашей. Невдалеке блистала Талли с арфой в обнимку, поблизости сгрудились восхищенные поклонники, репортеры, оттуда слышался смех, громкий гомон.
Но если присмотреться, можно заметить, что вокруг хозяев грота и наиболее важных гостей образовалось пустое пространство. На грани невидимого круга ошивались несколько крепких парней в одинаковых пиджаках. Внимательно изучали толпу, иногда останавливали тех, кто пытался приблизиться, – журналистов, обычных гостей. Одних разворачивали, с другими вежливо беседовали, куда-то уводили.