«Где ты, черт возьми, Аликс?»
«И почему ты мне не позвонила?»
Не успел я вернуться к своему почтовому ящику, как зазвонил телефон.
— Чертовски вовремя, — прорычал я, беспокойство покидало мою грудь.
Так было, пока я не увидел этот чертов экран.
— Мама, — сказал я, поднеся к уху телефон. — Что случилось?
Я всегда отвечал на ее звонки.
Независимо от времени и ситуации, в которой я находился.
И даже если я не хотел иметь дело с ее дерьмом.
Как сейчас.
— Мне нужны деньги.
Я рассмеялся, хотя ни одно из ее слов не было смешным.
Я сжал челюсть, стиснул зубы.
— Для чего?
Я не знал, зачем спрашивал. Ответ только бы меня разозлил.
— Ко мне в квартиру влез какой-то ублюдок и забрал мою заначку. Джимми даст мне шарик7, но это значит, что я буду у него в долгу, а нет ничего хуже, чем быть в долгу у своего дилера, сынок.
— Господи Иисусе.
Она никогда этого от меня не скрывала.
Одними из моих первых игрушек были колпачки от ее шприцов.
Я потер висок.
— Сколько тебе нужно?
— Триста.
Сегодняшний вечер должен был быть не таким.
Предполагалось, что речь пойдет об Аликс и о том, чтобы узнать ее поближе.
«Черт возьми».
Я нажал на планшете кнопку и вошел в свой банк. Я перевел три сотни со своего на ее счет. Появилось подтверждение, что деньги отправлены.
Я ей помогал.
Я, блядь, это знал.
Я просто не знал, как остановиться.
— Отправил, — сказал я.
И услышал щелчок зажигалки.
— Не мог бы ты завтра принести мне пачку сигарет? Ты знаешь, какие мне нравятся. Ментоловые.
Я провел рукой по своей подстриженной бороде, впиваясь пальцами в чертову кожу.
— Я только что дал тебе триста долларов. Ты можешь найти дорогу в магазин.
Я повесил трубку и, налив себе еще, стал потягивая напиток, уставившись в окно кухни.
Я не двигался.
И в следующий раз, взглянув на экран своего телефона, увидел, что Аликс опаздывала на полтора часа.
Я нашел ее номер в «Контактах» и прослушал четыре гудка, а затем мне ответила ее голосовая почта. Я не оставил сообщение. Я также не стал убирать продукты в холодильник. Я просто выключил плиту и свет и пошел наверх.
Прежде чем войти в свою комнату, я отправил Аликс последнее сообщение.
Я: Надеюсь, с тобой все в порядке.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
АЛИКС
НАШИ ДНИ
Это был замкнутый круг.
Бесконечная карусель, которая не останавливалась и не сбрасывала меня.
После каждого оборота она становилась все более жуткой.
Все более болезненной.
Это заставило меня задуматься, когда же все это закончится.
Потому что это так.
Это должно было закончится.
Я твердила себе это снова и снова.
Но в тот момент, сидя в гардеробной, единственное, что я понимала, это то, насколько беспомощна.
Я не могла убежать.
Уйти.
Встать.
Я была парализована.
Моя задница приросла к полу, спина приклеилась к стене.
На мне были брюки от костюма Дилана.
Раскат за раскатом наполнял мои уши.
Во время раскатов грома на меня сразу же набегало воспоминание. Одно и то же. Просто мелькнувшая перед глазами вспышка.
За эти несколько секунд я видела каждую мелочь.
Снова и снова.
И между каждым раскатом, в периоды, когда наступала тишина, я пыталась вспомнить, что такое нормальная жизнь.
На что она похожа.
Что значит мир без боли.
Без воспоминаний.
В котором только солнечные дни.
Я закрывала глаза, и думала о чем-нибудь, что вызывало у меня улыбку.
Отдых на скамейке в Общественном саду.
На вершине горы Кадиллак.
Это была не просто картинка.
А как будто я там находилась, переживая это снова.
Я чувствовала запах соленого воздуха с вершины, ощущала его свежесть на своей коже. Слышала проносящийся мимо лица ветер.
Мне хотелось уйти.
Я бы так и сделала.
Но не только в эти два места.
Я хотела побывать везде.
Поэтому я начала мысленно составлять список мест, которые хочу посетить, когда выйду из гардеробной.
То, что бы я съела.
Задачи, которые бы выполнила.
Затем поездка изменилась на сорок пять градусов.
Именно здесь я почувствовала одиночество.
Оно появлялось из ниоткуда.
Давало мне пощечину.
Сильно.
Прямо по лицу.
Никто не мог понять, насколько уродливой стала эта часть.
Не Роуз.
И уж точно не Дилан.
Даже если бы они были здесь со мной.
Если бы меня обнимали. Если бы я слышала, как они говорят мне, что я не одна.
Это все еще гложет меня и ломает.
Это оставляет меня с пустотой, изоляцией, которую никогда не заполнить.
Это то, с чем мне придется жить.
Всегда.
А потом, внезапно, без предупреждения, аттракцион снова дал крен.
Мои уши наполнил раскат грома.
И я вернулась в фазу воспоминаний.
Это продолжалось часами.
Это держало меня в плену.
Поворот, поворот, поворот, пока карусель, наконец, не остановилась.
Только звук дверного звонка заставил ее остановиться.
И я открыла глаза.
Он снова зазвонил.
А потом снова.
Я почувствовала, как на моих запястьях ослабли цепи. Подо мной треснул цемент, спина оторвалась от стены, и я смогла подняться.
Встала на колени.
Впилась ногтями в дерево.
Поднялась на ноги.
Звон продолжался, ничуть не замедляясь.
Теперь я слышала только его.
Сминая ковер пальцами ног, я двинулась по спальне.