Его поцелуи стали более жадными.
Смит добрался до пояса моих джинсов и скользнул под них.
Почувствовать его у себя между ног — это все, о чем я могла думать.
Но это было похоже на грозу.
Самую сильную в моей жизни.
И из-за этого казалось, что по моему лбу стекают капли. Что ветер набирает силу, напевая мне в уши предостережения.
Небу нужно было успокоиться.
Мне тоже.
Несмотря на то, что этот момент был таким подходящим, мне следовало сделать кое-что совсем не подходящее.
Я отстранилась ото рта Смита, оставшись рядом с его лицом, чтобы перевести дыхание, и ухватилась за верхнюю часть его руки, чтобы это не зашло дальше.
Я думала о том, куда бы я могла сбежать.
Точно не в его гардеробную.
И тогда я подумала об этом.
— Я только схожу в ванную, — сказала я ему. — Я сейчас вернусь.
Одна ванная была рядом с гостиной, я вошла в нее и закрыла за собой дверь. Я вцепилась в раковину обеими руками, уставилась на фарфоровую чашу, дыша так, будто только что поднялась на десять лестничных пролетов.
Медленно я подняла глаза на зеркало.
Я была поражена улыбкой.
Вот что сделал со мной Смит.
Он создал эти чувства в моем теле.
Вместе с теми, что все еще терзали мою грудь.
Я так привыкла к выражению лица, с которым смотрела на Дилана, и едва осознала, что это мое отражение.
Но сегодня все было иначе, чем в прошлый раз, когда я была здесь.
Все должно было закончиться иначе.
Я собиралась остаться до утра.
И, если Дилан вернется домой, меня там не будет.
Мне просто нужно было... дать ему знать.
Я потянулась в задний карман и, достав телефон, набрала номер мобильного Дилана.
Гудков не было.
Звонок сразу же перешел на голосовую почту.
— Вы позвонили Дилану Коулу. Оставьте сообщение.
Звуковой сигнал.
— Привет. Это я, — прошептала я. — Я не знаю, почему я вообще это делаю, но мне кажется, что это правильно.
Я отвернулась от зеркала.
— Или нет... Я не знаю... Боже, это так трудно, — мои мысли были настолько беспорядочны, что я ничего не понимала. — Я не знаю, планировал ли ты вернуться сегодня вечером домой.
Другой рукой я обхватила живот, надеясь, что от давления он перестанет болеть.
— Но если да, то я просто хочу, чтобы ты знал, что меня там не будет, — теперь мой голос звучал еще тише. — Мне жаль, Дилан. Мне так чертовски жаль. Я…
Я не могла оправдать того, что делала.
И не собиралась этого делать.
Дилан знал, почему я здесь.
И он знал, почему я не могу наладить отношения между нами.
— Надеюсь, мы увидимся, когда я вернусь домой, — сказала я ему.
Дрожащей рукой я прижала телефон к уху.
Я осознала, что только что сказала.
И как плохо я это понимала.
— Спокойной ночи, Дилан.
Я закончила разговор и положила телефон обратно в карман.
Снова повернулась к раковине.
Я вздохнула и выкинула из головы все мысли, вспомнив, кто ждет меня на кухне.
Когда улыбка вернулась на мое лицо, я вышла из ванной.
ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
СМИТ
НАШИ ДНИ
Аликс стояла при входе на кухню и смотрела, как я отправлял в рот кусочек клубничного торта. Я взял его со стойки, не испытывая ни малейшего голода, просто чтобы посмотреть, смогу ли заставить ее улыбнуться.
Это было все, чего я сейчас хотел.
Потому что всего несколько минут назад, когда мы целовались, я ее потерял.
Я почувствовал это сразу, как только это произошло, а потом Аликс отстранилась и ушла в ванную.
Но, когда я смотрел на нее с другой стороны комнаты, боль начинала уходить из ее глаз. Я мог только надеяться, что, отвлекая Аликс от того, что ее гложет, я смогу полностью избавиться от этого.
Тогда я поднял тарелку и сказал:
— Хочешь кусочек?
Она ничего не ответила.
Я поднял вилку и отломил кусочек глазури.
— Я купил и шоколадный, на случай, если ты не захочешь попробовать клубничный.
Я протянул его ей, чтобы она получше рассмотрела, и Аликс сделала несколько шагов ко мне.
— Это из пекарни в Роксбери, о которой я тебе рассказывал, — сказал я.
Я не был уверен, что сегодня вечером она ко мне вернется, но хотел быть готовым на всякий случай. Именно поэтому на стойке лежал шоколадный, а в морозилке — еще несколько таких же кусочков.
Я видел, как Аликс смотрит на торт.
В нем было шесть слоев, три из глазури и три из бисквита — все розового цвета.
Так и не получив ответа, я облизал вилку и погрузил ее обратно в десерт. Я отломил кусочек приличного размера и протянул его ей.
— Если тебе не понравится, можешь выплюнуть, и я даже не буду тебя за это осуждать.
Улыбка добралась до ее глаз.
Наконец-то.
Но Аликс все еще не двигалась, поэтому я высунул язык и сказал:
— Смотри, я его не отравил.
Я увидел, как туман в ее глазах рассеялся.
Ее смех только подтвердил это.
Мне просто было интересно, куда она ушла и что будет, если она не вернется ко мне.
— Открой, — сказал я, приблизив к ней вилку.
Аликс обхватила металл губами, и, когда я вытащил вилку, она оказалась совершенно чистой.
В выражении лица Аликс была какая-то легкость.
Это произошло быстро и осталось таковым.
— Что ты думаешь? — спросил я.
— Это совсем не похоже на фрукты, — сглотнула она. — Я ожидала, что он будет терпким, но он нежный и очень сливочный.
— Тебе нравится?
Аликс облизала уголок губ и сказала:
— Это не шоколад.
Теперь настала моя очередь смеяться.
— Но это чертовски вкусно, не так ли?
Она попыталась скрыть улыбку.
— Это определенно лучше, чем я думала.
Это означало, что ей понравилось.
Я отломил еще один кусочек и протянул его ей.
— Хочешь еще?
Аликс кивнула и прожевала этот кусочек гораздо быстрее. Когда я готовился скормить ей третий, она ухмыльнулась мне и несколько раз моргнула.