Когда она начала приходить в себя, я перешел на медленные, но глубокие толчки.
В этот момент Аликс опустила подбородок, и посмотрела на меня.
Ее волосы растрепались. Губы были жадными. В глазах царила дикость.
Она никогда не выглядела так прекрасно.
Мне было нужно, чтобы она была ближе.
И мне нужно было чувствовать ее губы на своих губах, когда я кончу.
Я встал на колени и стащил ее с кровати.
— Обхвати меня за шею, — сказал я ей.
Как только Аликс это сделала, я положил руки ей на задницу и снова вошел в ее киску. Я взглянул на ее лицо как раз в тот момент, когда начали напрягаться мои яйца.
— О Боже, — застонала Аликс, и я понял, что она снова близка к оргазму.
— Держись за меня как можно крепче, — предупредил я, прежде чем отвести бедра назад и погрузиться в нее.
Я входил глубже, сильнее, прислушиваясь к ощущениям, которые она испытывала от издаваемых ею звуков.
За несколько секунд до того, как оргазм пронесся по моим яйцам, я прижался губами к ее рту и вздохнул:
— Аликс...
Ее киска сжалась.
Мои движения становились все резче и быстрее по мере того, как волна за волной интенсивного удовольствия проходила через меня. Я знал, что Аликс чувствует то же самое, и не хотел ее отпускать. Я хотел, чтобы она была как можно ближе, пока я растворяюсь внутри нее.
Даже после того, как мы оба затихли и успокоились, я не вышел из ее киски.
Аликс прижалась лбом к моему лбу.
Мы ничего не говорили.
Просто дышали.
Соприкасаясь разгоряченной кожей.
Пока она обнимала меня за плечи.
В этот момент слова были бессмысленны.
Поэтому я уткнулся лицом в шею Аликс и обнял ее. Я обнимал ее каждой частью себя, каждой частичкой своей плоти, которая могла до нее дотянуться.
И я ее не отпустил.
Даже когда она заснула.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
ДИЛАН
ОДИН ГОД И ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Мы уже провели в Мэне две ночи.
Разница между этой и другими недавно совершенными нами поездками заключалась в том, что я не позвонил ни одному из наших местных друзей, чтобы на время нашего пребывания в городе запланировать совместные ужины. На пять дней, которые мы здесь провели, мне не нужен был маршрут. Мне хватало этого в городе.
Я хотел, чтобы Аликс принадлежала только мне.
Именно это я и получил.
Мы ели, трахались и спали.
Ничто не могло быть более совершенным.
Но я видел, что Аликс становится беспокойной. Ей хочется выйти из дома. Хочется почувствовать Мэн, а не просто быть в нем.
Поскольку снег растаял, мы могли отправиться в поход.
Мы уже несколько месяцев не были на вершине горы Кадиллак.
Пришло время.
Утром третьего дня я разбудил ее чуть позже трех и спросил, не хочет ли она пойти прогуляться. Она так чертовски широко улыбалась, несмотря на то, что было еще очень рано. И я видел с каким волнением на лице она встала с кровати. За считанные минуты Аликс почистила зубы и оделась.
Мне потребовалось немного больше времени.
Я должен был убедиться, что у меня есть все необходимое.
Поскольку у нас не было практики, наш подъем оказался не таким отточенным, как обычно, и мы достигли вершины с запасом всего в несколько секунд.
Когда мы сидели на скале на восточной стороне, лицом к полуострову Шудик, и смотрели, как над водой пробивается солнце, я обхватил Аликс рукой и притянул к себе.
Она не отрывала глаз от горизонта.
А я от нее.
— Я люблю тебя, — сказал ей на ухо я.
Она уткнулась щекой мне в руку.
— Я тоже тебя люблю.
Долгое время я знал, что эта женщина станет моей женой. Я знал, что хочу провести с ней вечность. Что хочу, чтобы у нее были от меня дети.
Наши отношения не были идеальными, но мы были сильными.
Аликс смирилась с тем, что, пока работаю, я не смогу отдавать ей всего себя. Бизнес всегда будет занимать главное место в моей жизни.
Мы преодолеем это препятствие.
Наряду с количеством времени, которое я продолжал проводить в офисе, и полетами на Западное побережье, а также международными поездками, которые предстояли в связи с открытием офиса в Европе.
И я согласился с тем, что Аликс будет продолжать работать фельдшером, пока не забеременеет. Она была не в восторге от этой сделки, и я предложил ей стать диспетчером в колл-центре, работать в офисе, да кем угодно. Я просто не хотел, чтобы моя жена работала на дороге, где могла пострадать.
«Моя жена»
До нее я даже не задумывался об этом термине.
Но во многих отношениях это было так, как будто мы уже были женаты, жили вместе, делили ипотеку на наш дом здесь в Мэне. Она была единственным человеком в этом мире, который знал обо мне все.
Больше, чем мои родители и даже друзья.
Аликс не могла сказать, что не знает человека, за которого выходила замуж.
Между нами не было никаких секретов.
Ну, кроме одного.
Только потому, что она еще не знала о кольце, которое я держал в руке и достал из кармана, когда мы достигли вершины горы.
Я соскользнул с камня, на котором мы сидели, и, встав перед ней, взял за руку, помогая Аликс подняться на ноги. Сжав ее пальцы, я сделал шаг назад и встал на одно колено.
Я взглянул на Аликс, и она распахнула глаза. Сжала пальцами мою руку.
— Боже мой, — прошептала она.
Она, наверное, думала, что я ее не слышу.
Но я слышал. Я увидел в ее глазах удивление, и оно совпало с шоком в ее голосе.
Она была удивлена, как я и хотел.
— Аликс, я люблю тебя с того момента, как увидел в ресторане. Когда твой телохранитель пытался помешать мне написать на твоей руке мой номер.
На ее глаза навернулись слезы, но при этом воспоминании она засмеялась.