Я ничего не чувствовала.
Кроме холода.
Раскааат.
Я за что-то цеплялась.
Оно было твердым, прочным, даже более ледяным, чем перила в моем доме.
Я должна была держаться.
Потому что, пока воспоминание застилало мне глаза, я не могла пошевелиться.
Не могла стоять под открытым небом.
Мне нужно было что-то держать в руках.
Чтобы что-то прикасалось ко мне.
Защищая меня.
И вот оно пришло.
Быстро.
Тяжело.
И так чертовски ясно.
Это был моментальный снимок.
Изображение, состоящее из миллионов пикселей.
Я выучила их все наизусть.
Каждый из них сопровождался болью, словно пронзающая мою кожу шрапнель.
Когда я уже не могла выдержать еще один кусок металла, меня отпустило.
Временно.
Но этого времени было достаточно, чтобы я могла освободиться.
Чтобы я почувствовала холод.
Почувствовала тротуар, когда шла по нему.
Но я не чувствовала своих ног.
И дождя на моем лбу.
И щек.
И ресниц.
Это была поездка.
Та, которая не отпускала меня, пока небо не перестало кричать.
Я испытывала это только в своем таунхаусе.
Но теперь я была здесь.
Под дождем.
В грозу.
В раскатах грома.
Раскааат.
СОРОК СЕМЬ
ДИЛАН
ОДИН ГОД НАЗАД
— Доброе утро, — сказал я, поцеловав свою невесту в щеку и поставив перед ней чашку кофе.
Я только что вернулся из булочной, где купил нам обоим рогалики с маком, сливочным сыром на основе растительного масла и большой кофе. Я надеялся вернуться как раз в тот момент, когда Аликс закончит свою пробежку, но город был настолько загружен, что у меня ушло втрое больше времени, чем должно было быть.
— Доброе утро, — ответила Аликс и, зевнув, отложила планшет, с которого читала. Она положила его рядом с запиской, которую я оставил ей, сообщив, что отправляюсь за завтраком и кофе.
На экране планшета появилась главная страница газеты «The Boston Globe». Заголовок гласил: «Празднование Дня патриотов».
Аликс закончила свою сорока восьмичасовую смену в два часа ночи, а встала еще до шести. Я пытался уговорить ее остаться в постели. Но поскольку через месяц состоится наша свадьба, она наматывала лишние километры в те дни, когда ей не нужно было работать.
Ей не нужно было больше заниматься спортом. У нее было самое красивое тело, которое я когда-либо видел.
Но бег снимал стресс, а в преддверии праздника город был еще более сумасшедшим, чем обычно.
Я положил перед ней рогалик и занял место на другом конце стола.
— Что ты хочешь делать сегодня?
— Ты не работаешь?
Я покачал головой.
Это был мой первый выходной за три недели.
Мне это было нужно.
И Аликс это тоже было нужно.
Теперь, когда я открыл офис в Лондоне, я работал еще больше, летая туда и обратно несколько раз в месяц. Наш двухнедельный медовый месяц станет самым продолжительным за весь год отсутствия в офисе.
Четырнадцать дней с Аликс.
Никакой работы.
Никаких помех.
Я, блядь, не мог дождаться.
Аликс подняла свой кофе и поднесла его к губам.
— Тогда нам определенно нужно что-то делать. Я просто не знаю, что, поскольку сегодня будет довольно сложно передвигаться по городу.
Я доел первую половину рогалика и вытер рот.
— Как насчет того, чтобы пойти принять душ, сходить к ювелиру и забрать наши обручальные кольца, а потом мы возьмем ланч и съедим его в Общественном саду?
Аликс поставила кофе обратно на стол.
— Ты не любишь ходить в парк.
Она была права.
Это было не самое мое любимое место.
Но она его любила.
— На улице красиво, — сказал я. — Будет здорово там поесть и расслабиться, прежде чем мы окажемся во всем этом безумном дерьме, которое сегодня здесь творится.
Аликс улыбнулась и откусила кусочек.
— Я думаю, это похоже на идеальный день, — она посмотрела вниз на свою руку. — Мне не терпится увидеть, что получилось.
Поскольку помолвочное кольцо Аликс было настолько уникальным, и Хайфа сам разработал его, обручальное кольцо тоже пришлось делать на заказ. Мы прошли через тот же процесс с моим кольцом, добавив в черное кольцо гравировку и несколько бриллиантов.
— Еще четыре недели, и ты станешь моей.
Аликс положила на стол остатки рогалика и встала, держа в руках свой кофе.
— Я уже твоя.
— Мне нравится, когда ты так говоришь, — прорычал я.
Аликс одарила меня самой сексуальной улыбкой и направилась из кухни.
— Куда ты идешь?
— Принять душ, — сказала она через плечо. — Пойдем со мной.
Это было все, что мне нужно было услышать.
Я последовал за ней наверх, разделся в гардеробной и встретил ее в ванной. Она уже стояла под струей воды, вода брызгала ей на лицо. Повернув ее спиной к себе, я обвил руками ее талию.
— Боже, ты прекрасна.
Я поцеловал ее плечо и, прижавшись членом к ее заднице, медленно скользнул пальцами вверх и коснулся ее сисек.
— Я хочу, чтобы ты уже стала моей женой.
Аликс повернулась, обвила руками мою шею и поцеловала меня.
—На мой взгляд, я уже ею являюсь.
СОРОК ВОСЕМЬ
СМИТ
НАШИ ДНИ
Когда я подъехал к дому Аликс, Роуз уже стояла на ступеньках. Она держала над головой зонтик, распределив вес тела на обе ноги и обхватив рукой живот, как будто он у нее болел.
Вся ее фигура говорила о том, что то, что она собирается сказать, мне не понравится.
И это быстро подтвердилось, как только я услышал:
— Аликс не отвечает.
Я накинул на голову капюшон и, торопливо поднявшись по ступенькам, присоединился к ней у двери. В двери находилась большая стеклянная панель, и, заглянув в нее, я увидел, что света в квартире нет.